Путь

– Я очень устал, я стар, и мне хочется спать. Можешь идти.

Так я и сделал.

Времени до вечера оставалось еще немного, и я решил посетить еще один храмовый комплекс из своего списка.

По плану я собирался вначале осмотреть наименее интересные места, и только в конце добраться до тех храмов, которые представляли наибольший интерес. Развалины я уже осмотрел (впрочем, вторую группу развалин я толком и не увидел, все время, которое я провел на их территории, я разговаривал со стариком, точнее он со мной, а затем я просто ушел); теперь была очередь храмов поинтереснее.

Я уже свыкся с мыслью, что мне не дадут покоя в этом месте, и ждал, что по пути, а идти было несколько километров, у меня опять будут попутчики. Но попутчики куда-то исчезли, и весь путь до комплекса я наслаждался одиночеством.

Наконец я добрался до нужного места.

Храмы здесь были одними из самых древних, они были небольшими, но очень детальными, и сохранились практически идеально.

Святилища были похожи именно на святилища, а не на произведения эротического искусства, как можно было ожидать. Детально расписанные стены и потолки демонстрировали сцены из религиозной литературы. Среди серьезных религиозных сцен, впрочем, встречались и эротические, но сдержанные и консервативные – ничего сверхъестественного, только то, что видел и делал в жизни практически любой взрослый человек.

Один из храмов меня заинтересовал больше остальных. Он относился к небольшой по численности последователей и мало известной за пределами страны религии.

Религия эта была очень суровая, ее последователи должны были следовать большому числу сложно выполнимых правил и ограничений. Согласно учению, которое лежало в ее основе, любое убийство, даже убийство комара – это величайший грех. И любое убийство, убийство человека ли, или опять же убийство комара, равно по своему деструктивному воздействию на душу.

Чтобы минимизировать воздействие на душу неминуемого греха (в конце концов, с таким отношением к вещам греха было не избежать – даже во время ходьбы к любому человеку может залететь в нос или в рот маленькая мушка, да там и умереть, и это будет считаться убийством), строгие правила и были нужны.

Мне была интересна эта религия, и я хотел посетить один из храмов, которые были ей посвящены. Я посмотрел на указатель, установленный на дороге в центре комплекса, выбрал нужный мне храм, и зашел в него. Храм как храм. В общем говоря, были некоторые отличия от других святилищ, которые я здесь увидел, но в те времена, когда храмы строились, все они строились в одном и том же стиле и слабо отличались.

У религии был свой основатель, и его статуя стояла в центре здания. Отличало статую то, что основатель религии был изображен голышом. Пожалуй, это и было главным отличием от других святилищ.

Я постоял внутри храма, осмотрелся и пошел на выход.

На выходе стоял мужчина, священник, судя по всему. Он подозвал меня к себе. Как только я подошел, он начал говорить. Он рассказал мне о религии, поведал о правилах, которые нужно было соблюдать ее последователям. К примеру, им запрещалось заниматься сексом, исключение было только для соития с женой, но ровно один раз в шесть месяцев, не чаще. Пожалуй, все остальное время адептам религии оставалось лишь рассматривать эротические композиции на стенах местных храмов.

У религии, и без того суровой, было еще одно, даже более экстремальное течение. Сторонники этой суровой школы старались исключить вообще любую возможность убийства живого существа. Они не носили одежду (отсюда и статуя основателя религии, изображенного голышом), не ходили по траве, ибо можно ненароком задавить какое-нибудь насекомое. Для того, чтобы эти люди могли ходить по делам, миряне строили для них специальные дорожки в нужные места. Если дорожек не было, то адепт никуда не ходил. Раздавить насекомое можно и на дорожке – поэтому последователи религиозного течения носили с собой веники и подметали ими тропинку перед собой и за собой, чтобы очистить свой путь от мелких насекомых.

Пожалуй, из-за своей суровости, религия, очень древняя, и не обрела большого числа сторонников. Не стать грешником и убийцей с такими взглядами на жизнь было практически невозможно.

Священник закончил свой рассказ. В конце он попросил сделать пожертвование. Мне такой подход показался нечестным – все было устроено так, чтобы в случае отказа я чувствовал себя виноватым. Для этого как раз и нужен был навязанный священником подробный рассказ о религии, о котором я, собственно, не просил.

Получалось, что священник оказал мне услугу, рассказал о своем веровании, а затем потребовал оплату. Я заплатил, не споря с ним, хоть мне и казалось, что со мной поступили несправедливо. Если ты оказываешь услугу, то цену за нее должен указать заранее – так работает честный бизнес.

Впрочем, большой трагедии здесь не было.

Побродив еще немного по территории комплекса, я решил, что пора возвращаться в деревню.