Путь

— Да ничего я не могла, — устало выдохнула облако дыма Ия. — Я же как влюбилась в него, так и бегала за ним, как Каштанка, да что я тебе рассказываю, ты и так лучше других это знаешь. Сначала-то у нас всё было, как в сказке, хоть и жили в комнатушке с душем на кухне, помнишь ведь? Вот. Но для меня тогда это был просто рай. Мы с ним гуляли, целовались, занимались любовью по много часов подряд. Но однажды… однажды что-то… что-то изменилось, даже не помню, как… в общем, я узнала, что у него есть другая.

— Это он ещё без денег был?

— Да-а! Я, бывало, стипендию больше получала, чем он зарабатывал.

— А кто на него позарился-то?

— Так, бабёшка какая-то. Я, когда узнала, такой скандалище закатила!

— А он в ноги упал, наверное?

— Ага, щас! Он вещи начал собирать. Так что это я в ногах-то валялась.

— Ох-хренеть легче! Серьёзно?

— Серьёзней некуда. Но Юрка в итоге пообещал её бросить. И бросил.

— А дальше что? Как пережила?

— Да никак я не пережила. Он через пару месяцев другую подцепил. И началось всё по новой. Я и уговаривала, и просила, и умоляла, и угрожала — бесполезно. Один раз даже застукала их с какой-то бабёшкой. Причём, я её узнала — она в магазе работала продавщицей, в Мегаре. Я потом к ней пришла в её смену, начала скандалить, а выяснилось, что она вообще не в курсе обо мне. Думала, говорит, что одинокий, холостой. В общем, спустила на тормозах!

— Ну, ты даёшь, подруга! — обалдело высказала свою точку зрения Алиса. — Да если бы я узнала, что моего Колика какая-то шалава замотала, так я бы уничтожила обоих, на куски порвала бы, тварей таких! — завелась она не на шутку. — Я бы даже разговаривать с этой поблядушкой не стала, всю морду бы расцарапала и ей, и ему! Да как ты с ней ещё разговаривала? Я бы…

— Так она ведь такая не одна, с кем я познакомилась, — Ия невозмутимо прикурила от истлевшей сигареты новую. — Их потом ещё несколько было. Одна женатая, с двумя детьми: ни фигуры, ни мордахи, что он в ней нашёл, не знаю. Другая какая-то с придурью оказалась, такие вещи исполняла, я даже рассказывать не буду — просто, как клещ, впилась, у нас даже перед дверью спала, представляешь? Ещё одна всерьёз его увести пыталась — сама пришла, всё мне рассказала, мол, у них такие отношения, такая любовь до гроба, что мне нужно его отпустить. Прямо так.

— А он чё?

— А что он? Как узнал об этом, тут же её к чёрту послал и сказал, чтобы больше не показывалась на горизонте.

— А ты чё?

— А что я? Сначала терпела.

— Зачем терпела-то? Почему не бросила?

— Любила, — тут её лицо дёрнулось, и явно проступила такая боль, что у Алисы всё затрепетало в душе. Если бы это продолжалось ещё немного, то девушка не смогла бы удержаться от рыданий, но Ия взяла себя в руки, перебив эмоции глубокой затяжкой. — До сих пор люблю.

Алиса хотела что-то сказать, но вместо этого покашляла и, после секундного раздумья, спросила:

— Может, ещё бутылочку откроем?

— А! Давай! — махнула рукой Курочкина.

Начав третью, разговор побежал дальше.

— Я их всех ему прощала. Ты не представляешь, как мне было больно. Как мне было тяжело. Ночи не спала, когда он гулеванил. И никогда, ни разу не признавался, пока улики вообще уже не оказывались неопрово… неопровержимыми. И что я только не делала: истерики ему закатывала, так он из дома начал уходить на пару дней. Однажды узнала случайно о свидании с одной бабёшкой. И вот с утра достала его пиджак, погладила рубашку и на дверь повесила. Он такой, типа, что ты делаешь, а я ему, мол, так у тебя же сегодня с новой любовницей встреча, вот я и не хочу, чтобы ты в грязь лицом ударил. Ох, он разозлился тогда: вазу разбил, орал на меня полдня, но к ней не пошёл, что интересно! А один раз четыре дня его дома не было, я всё это время места себе не находила: ни ела, а он пришёл в уматинушку пьяный, разделся и бухнулся спать, а от самого чужой бабой пахнет и перегаром. Я тогда на кухню пошла, помню, нож взяла и решила оттяпать ему хозяйство под самый корень…

— О-о-о! — округлила глаза и рот Алиса.

— Не решилась, конечно, — залпом выпила полбокала Ийка. — Знаешь, я уже всё перепробовала: и игнорировала его, просто, как будто не замечала, и к себе не подпускала, и умоляла бросить это дело, и разговаривала по душам — ни черта.

— А Нипель-то что говорил?

— Что он говорил? Всегда обещал, что это в последний раз было, или, что это не серьёзно — без любви, одна постель, или вообще без постели — просто они, видите ли, общаются без всяких последствий. Врал, как всегда. Я ведь от него два раза уходила, Алька.

— И чё?

— Ничего. Всегда обратно возвращалась, — голос Ии предательски задрожал, и она замолчала. — В последний раз на коленях умоляла, простить меня, — уже шёпотом продолжила девушка. — Ползала перед ним, унижалась.

— Ё-моё… А мне-то почему об этом ничего не рассказывала? — чуть ли не со слезами вопросила Алиса.