Путь

— Александр, — после небольшой паузы начал Аттал Иванович и широко развёл руки. — От себя лично и от лица моего непутёвого сына, — он кивнул головой на Кащея, — приношу искренние слова сожаления сим его поступком. Его разнузданное поведение не соответствует моим ожиданиям. Действительно, я приглашал вас к себе, но приглашал как друга, как дорогого гостя. Вне всяческих сомнений, то, что произошло — лишь досадное недоразумение, игра случайности, ежели можно так выразиться! Поэтому прошу вас присесть на соседнее кресло и ни о чём не беспокоиться, уже сегодня вас довезут до самого подъезда вашего дома в полной целости и сохранности. И более никто не будет вам досаждать! — повысил он голос в конце и снова грозно обернулся на Кащея. — Верно? Николай?

Александр тут же подумал заявить претензии о нанесении имущественного, так сказать, ущерба, но потом вспомнил, что перед ним сам Аттал и благоразумно решил не предъявлять их вслух. Аттал Иванович кивнул, закончив разговор, затем приобнял старика, ещё раз извинился, и они отошли в дальний угол, о чём-то разговаривая. Протяжно выдохнув, Александр легонько хлопнул в ладоши, оглянулся, плюхнулся во второе кресло и нагло посмотрел на Кащея. Тот сидел молча — красный, как рак, глядя строго перед собой, и вдруг, не поворачиваясь, прошипел сквозь зубы:

— Чё, с-сука, зыришь?! Я тебя потом все равно подловлю. Сиди и трясись, что за тобой охота началась. Гандон ты штопаный!

Шуран промолчал.

— Чё молчишь, гнида? Я же знаю, где ты живёшь! Мы с пацанами как-нибудь тебя возле дома и дождёмся. Я тебе тогда лично все зубы «Димедролом» выхлещу, — цедил сквозь щёлку губ красный от злости, как свёкла, Кащей.

— Смотри, не пёрни от натуги, Кончей, или как там тебя, — как сплюнул, выдал Александр.

— Ты, сука, на ремни тебя порежу! — вскочил Кащей.

— Николай! — вскричал из дальнего угла Аттал. — Я поражён и твоими поступками, и твоей риторикой! Разговаривать так в присутствии наших многоуважаемых гостей — это моветон! Тем более ты и так уже такую кашу заварил, что нам с уважаемым Ринатом Мансуровичем приходится её расхлёбывать. И, вместо извинений, ты дерзишь и непотребно ругаешься! Отвратительное поведение, молодой человек, и оно тебя не красит! Я вынужден приказать тебе более не появляться мне на глаза, пока я сам не позову, а сейчас изволь выйти вон из кабинета, чтобы я тебя в глаза не видел! Вон! — добавил он уже более спокойно и показал рукой на дверь.

У Кащея раздулись ноздри и загорелись щёки, он резко дёрнулся, развернулся, налетел на журнальный столик, разлил бокал воды себе на брюки и на полном психозе вылетел из кабинета. А старшие тем временем, переглянувшись, продолжили еле слышный диалог, о чём-то договорились и вскоре вдвоём подошли к Александру. Тот поднялся и инстинктивно пожал руку, которую ему протянул Ринат Мансурович.

— Давай, мил человек, боле по ночам по лесу-то не шастай! Лучше по дороге, по пути, так сказать! Так что счастливо оставаться, а я потопал в обратку домой, к вечеру только допеткаю поди-кось. Так что всего тебе, Аттал! — он приобнял и похлопал того по спине. — И это, вороны в коробы… с Колькой нужно покрепче быть, да и Алиске накажи, чтобы мозгой ужо шевелила, хватит им уже обоим шароёбить непутёвым.

Он махнул на прощание рукой, дружески похлопал хозяина дома по плечу и вышел. Аттал Иванович и Александр остались одни. Хозяин дома замешкался:

— Чай, кофе? — он попытался изобразить гостеприимство, но получилось плохо.

— Нет, спасибо! Кстати, чем могу быть полезен? Вы говорили, что хотели пригласить меня к себе, — Алекс робко улыбнулся Атталу, чуть приподняв брови. Тот понятливо кивнул, взял под локоток и мягко повёл к двери, ведущей внутрь дома.

— Пойдёмте со мной, молодой человек, сейчас вам всё станет понятно. — Аттал открыл вторую дверь из комнаты и попросил Алекса снять грязные сапоги, предложив домашние тапочки. Они в молчании пошли сначала по коридору, а затем начали подниматься наверх по полукруглой широкой деревянной лестнице. Хозяин обернулся к гостю, произнеся вполголоса:

— Признаюсь честно, приглашал вас вовсе и не я.

— Не вы? А-а-а, — выдавил он. — А кто тогда?

— Моя дочь, Алиса. Это она попросила позвать вас.

— Алиса? Но… но я не знаю никакой Алисы!

— Вы совершенно правы, молодой человек. Именно поэтому она и настояла, чтобы я помог ей в этом. Ей самой неудобно это делать, поскольку вы и впрямь не знакомы с нею, а видите ли, Алиса слишком воспитанная девочка, чтобы…

Он запнулся об лесенку, выдавив протяжное: «с-с-с» и через мгновение продолжил: