Путь Акогаре. Том 3 (СИ)

– Именно. И что ты скажешь, разве я поступаю правильно?

– Ваши дети не знают, как с ним должны поступать

– Для них нет другой правды, – выдохнув, Рёко согласился, – Тебе не стоит ожидать от меня поддержки или чего-то такого.

– Всё в норме.

– Я, наоборот, забрал у вас всё, – он печально улыбнулся, спрятав катану Тамаши, – Хотя, если посмотреть с другой стороны – я воспитал сильного волей человека.

– Меня?...

– Ловишь на лету!

– Сомнительно…

– Когда наше странствие закончится, тебя больше никакая трудность по жизни не скосит. И я, в некоторой мере, горжусь этим.

– Не знаю, что и ответить.

– А у меня всё по накатанной... Ха-ха-ха!

Заливистый смех оборвался горьким вздохом.

– Может, я назовусь Сансарой?

– …

– Этот ёкаев круг вертит меня сотнями лет!

Поднявшись, я подошёл и сел на булыжник рядом с ним. Мешкая, таки приобнял одной рукой, проронив:

– Завтра будет хороший день, Рёко-сама.

* * *

После моих слов Рёко удалился.

Понимая, что ему надо побыть одному, вернулся в лагерь. Присев у давно потухшего костра, я вынул последний подарок Тэгами – цубу от катаны Урагири. Занимательная гравировка – мужчина с тростью, сидящий в соломенной шляпе под деревом и слагающий истории. Отличная иллюстрация бывшего владельца Акогаре. Мне стало интересно, посмотрел на свою гарду – там под ясным небом высилось семейное поместье.

Надеюсь, что кузнец не ошибся, пророча мне такую судьбу.

И действительно ли у каждого там свой рисунок?

Очень кропотливая работа.

“БАБАХ!”, – от раскатов грома поразлетались птицы. Странно, небо ведь ясное. “БАБАХ-БАБАХ-БАБАХ!”, – сразу три? В ушах навязчивый гул.

Пойти проверить? Страшновато…

А вдруг что-то с Рёко? Надо перестраховаться.

– Не ломается, видишь, моя не ломается!... – стоило подойти к источнику звука, крик странника стал отчётливим.

Запах гари.

Стремящийся к небу дым.

Поляна, ранее густо покрытая лесом, сейчас напоминала поле битвы: деревья повалены, земля выжжена, всюду трупы, но не людей, а мертвецов. Посреди хаоса стоял побитый молниями Рёко с катаной в руке, от острия едва заметно поднимался пар; он тяжело дышал, тлели кончики пепельных волос и ворота кимоно. Рядом лежали изувеченные обломки Акогаре двух отшельников. Бессмертный поднял труп демона и завопил:

– Ты должен подчиняться! Должен! Должен! Должен! – в такт каждому слову он клинком потрошил тело, – ЧТО Я ДЕЛАЮ НЕ ТАК!?

Вздымает Акогаре к небу.

“БАБАХ!”, – молния улетает в глубь леса – деревья подхватывают огонь. Такими темпами он живого места здесь не оставит…

Рёко-сама…

Мне на плечо незаметно приземлилась птица – тот же соловей, сидевший на острие катаны Тамаши. Но теперь пернатый не пел, а зашептал вполне по-человечески:

– Я не могу смотреть на твои страдания…

Чертовщина…

Почудилось?

– Как ты это делаешь!? – скиталец неугомонно вертел клинком в руках, собирая над поляной тёмные тучи и заполняя округу грохотом от падающих молний.

Может, слова соловья – только звон в заложенных ушах?

– Смешно, Согия!? – заметил, – Хохочешь над моей никчёмностью, да? Знаю, тебе потешно наблюдать за тем, как я не могу повторить фокусы говорящего трупа! Жалкого! Говорящего! Трупа! – Рёко взмахнул лезвием и его осквернённая рука упала на землю; миг, и на том же месте выросла другая – такая же тёмная.

Странник опустился на колени.

Землю осыпала лёгкая морось.

– Чем он лучше? – бормочет, размахивая руками в стороны, будто ища в обугленных стволах ответы.

Больше страданий – больше фигур возникает в лесу.

Он будет пытаться без конца?

Поднявшись с моих плеч, соловей подлетел ближе к Рёко, и, присев ему на колено, вновь запел, надеясь, видать, успокоить бессмертного.

На удивление, небо распогодилось. Вернее, один луч проблеснул сквозь громадные тучи прямо туда, где сидели эти двое. Скиталец повернулся в профиль – лицо было истощено, изуродовано ожогами; сосуды в глазах полопались, залив их кровью; и слёзы по щекам текли такие же – кровавые.

Он скривил кончики губ в улыбке.

* * *

И ни слова больше.

После этого случая Рёко был нем.

Всю оставшуюся дорогу бессмертный только бросался взглядами, молча вопрошая: “Как ты можешь оставаться в моей компании?”, – думая, скорее всего, что мне попросту некуда деваться.

На самом деле, мне его жутко жаль, и, одновременно с этим, я прекрасно понимаю, что жалость страннику ни к чему. Множество попыток поддержать, завязать разговор, обсудить – пресекались на корню.

...Во время привалов я люблю погулять, разглядывая окрестности, и на этот раз передо мной открылось чудной красоты место – поле белоснежных маргариток.

Поле серебряных цветов.

Ровно как в тот день…

Только заполнено оно… Надеждой; солнечными лучами, ласкающим кожу дуновением ветра и качающимися ему в такт хрупкими бутонами. Раскинув руки я побежал вглубь, едва касаясь ладонью кончиков лепестков. Из груди вырвался полный свободы крик, не знаю, как он звучал со стороны, но сама душа рвалась наружу, затягивая песнь: “Воля!”.

Острое желание подарить хотя бы толику этих эмоций Рёко…

Я остановился.