Путь. Автобиография западного йога

Учения Индии, в отличие от тех священников, с которыми я сталкивался, подчеркивали необходимость проверки каждого утверждения Священного Писания. Прямой, личный опыт познания Бога, а не догматическая, наивная вера является конечным испытанием, но вместе с тем они предполагают промежуточные тесты, по результатам которых самый ревностный начинающий мог бы судить о том, идет ли в правильном направлении или сошел на один из бесчисленных окольных путей своей жизни.

Из собственного опыта я уже понял, что разница между правильным и ошибочным решением может быть едва уловимой, и поэтому на меня производили сильное впечатление те учения, истинность которых можно было проверить не только после смерти, но и на земле, в этой жизни [В Библии также подчеркивается необходимость проверки истинности учения на основе жизненного опыта. «Не всякому духу верьте, но испытывайте духов», — писал святой Иоанн в своем первом послании. Священнослужители, которые проповедовали слепую веру до смерти, обычно не пробовали плодов своей религиозной жизни, потому что в сущности и не вели такую жизнь.].

Именно таких учений мне и хотелось. Да, снова клялся я, свою жизнь я посвящу поиску Бога! Слишком долго я медлил, блуждал в сомнениях, слишком долго искал мирских, не духовных решений глубочайших проблем жизни. Искусство? Наука? Новые социальные структуры? Что из всего этого способно долгое время возвышать человека? Без глубокого внутреннего преобразования любое внешнее улучшение в судьбе человека подобно попытке укрепить проеденное термитами строение, просто покрасив его.

При чтении меня особенно поразила одна притча, рассказанная великим святым девятнадцатого столетия, Шри Рамакришной. Я ничего не знал о нем и посчитал, что это высказывание было взято из какого-то Священного Писания.

«Как, — спрашивал Шри Рамакришна, — человек становится бесстрастным? Однажды жена сказала своему мужу: “Милый, я очень переживаю за своего брата. Последнюю неделю он все время думает о том, чтобы стать аскетом, и постоянно готовится к этому. Он старается постепенно умерить свои страсти и желания". Муж ответил ей, чтобы она не беспокоилась о своем брате, ибо он никогда не станет саньясином, так как таким путем стать саньясином не сможет никто. “Как же тогда человек становится саньясином?" — спросила жена. “Это делается так!" — воскликнул муж. Говоря это, он разорвал на лоскуты свою просторную одежду, перепоясал одним из лоскутов свои чресла и сказал жене, что она и все другие существа ее пола, с этого момента будут для него только матерями. И он покинул свой дом, чтобы никогда не вернуться» [Эту историю следует понимать в контексте ее культуры. Супружеские обязанности высоко почитались в Индии. Однако в Священных Писаниях говорится о том, что если этот долг вступает в конфликт с наивысшим долгом, то первый долг теряет силу. Высшим долгом человечества является поиск Бога. В Индии понимают, что супруга можно и нужно поддерживать в этом поиске. Лишь если стремление к Богу одного из супругов весьма сильно, а мирское поведение другого является препятствием на пути этого поиска, то разрешается расторгнуть брак без взаимного согласия.].

Мужество самоотречения этого человека потрясло меня до глубины души. А как я блуждал в своих сомнениях!

По существу, во всех этих отрывках говорилось об одном: совершенство следует искать не в окружающем мире, а в самом себе. Очевидно, в то лето Бог намеревался привести мне обильные доказательства справедливости этого учения.

Индиан-Лейк — красивейшая местность с соснами, прохладными лесистыми долинами, многочисленными холмами и играющим рябью озером. «Если я хочу установить более глубокую связь с космическими реалиями, — думал я, — то лучшего места не найти». Действительно, сам пейзаж приглашал к общению. Я пытался осознанно чувствовать дрожание капельки дождя на сосновой иголке, изысканную свежесть утренней росы, лучи солнца, пробивающиеся сквозь облака на закате. Я всегда обожал природу, и меня глубоко трогало великолепие ее лесов, озер, цветов и звездного неба. Но теперь, когда я стремился развить свою восприимчивость и непосредственно войти в окружающую меня жизнь, я с острой болью обнаружил, каким бесконечно одиноким узником был в собственном эго. Я мог видеть, но не чувствовать. Точнее, чувствовал, но лишь частью себя, а не всем существом. Я был, можно сказать, неким восьмицилиндровым мотором с одним работающим цилиндром. Если даже в этой великолепной местности я не мог возвыситься над собой и настроиться на одну волну с более высокими реалиями мира, то, видимо, место пребывания само по себе не может преобразовать человека таким образом. Очевидно, именно я сам должен измениться. Не имеет особого значения, красива или безобразна окружающая меня среда. Важно то, что я совершу в собственной внутренней «среде» мыслей, чувств и стремлений.