Путь. Автобиография западного йога

Как-то в феврале или в марте 1949 года Мастер поручил мне стоять на улице у выхода из голливудской церкви после воскресной утренней службы и пожимать руки выходившим людям. В своих уроках он утверждал, что, пожимая друг другу руки, люди обмениваются магнетизмом. Таким образом, Мастер хотел, чтобы я не просто приветствовал людей, но выполнял роль проводника его благословений для других. После первой попытки я почувствовал такой отток энергии, что у меня даже закружилась голова. Видимо, люди бессознательно оттягивали энергию из меня, сознавая, что я служу представителем Мастера.

— Мастер, — сказал я после этого, — я не верю, что готов для такой работы. — Я объяснил, что случилось.

— Причина в том, что ты думаешь о себе, — ответил он. — Думай о Боге, и ты обнаружишь, как сквозь тебя течет Его энергия.

Его предложение сработало. Придерживаясь мысли о Боге, я обнаружил, что после пожатия рук прихожанам действительно чувствую больший подъем, чем до этого.

— Когда умрет это «я», — написал Мастер однажды в рифмованных строках, — тогда я познаю себя.

Моя работа в офисе включала рассылку в газеты еженедельных анонсов, в которых сообщалось имя священника, который будет выступать в церкви в следующее воскресенье, и тема его проповеди. Мастер раз в две недели читал лекции в нашей церкви в Сан-Диего, чередуя ее с Голливудом. Однако в последние месяцы он лишь изредка навещал Сан-Диего. Членам этой церкви, вечно горящим желанием увидеть его, было сказано заглядывать на церковную страницу «Сан-Диего Юнион» каждую субботу. Когда бы Мастер ни приехал, церковь всегда была переполнена.

В одну из недель мая мне поручили послать объявление, что Мастер появится в Сан-Диего в следующее воскресенье. С его последнего посещения прошло по крайней мере два месяца. Я с улыбкой подумал, какую радость доставит это прихожанам.

В субботу утром Бернард вошел в мою комнату с шокирующей вестью: «Мастер, как выяснилось, не сможет поехать в Сан-Диего. Он хочет, чтобы ты выступил вместо него».

— Я?! Но… но я еще ни разу за всю свою жизнь не читал лекций!

— Он также хочет, — продолжал Бернард с пугающей бесстрастностью, — чтобы после этого ты дал инициацию в крийя-йогу.

— Что?! Но я же присутствовал только на одной инициации!

— На двух, — поправил меня Бернард. — Мастер инициировал и тебя в прошлом октябре в Твенти-Найн-Палмз — помнишь?

— Ну, хорошо, на двух. Какая, собственно, разница? Я имею в виду — да, конечно я послушаюсь его, — но… О, эти бедные люди!

— Тебе придется инициировать только одного из них, — утешил меня Бернард. — Вот деньги на автобус. Тебе лучше ехать немедленно.

Через несколько часов в Инсинитасе Преподобный Майкл (ныне — Брат Бхактананда) описал мне в общих чертах церемонию инициации в крийю. Кроме того, я усердно работал над своей проповедью. На следующее утро я с упавшим сердцем ехал вниз, в Сан-Диего. В маленькой комнате позади церкви я отчаянно молился о помощи и водительстве. Когда подошло время проповеди, я, как было принято в те дни, вышел и сел на стул в центре сцены. Через закрытый занавес до меня отчетливо доносился приглушенный гул большой, нетерпеливо ожидающей толпы.

Ужасный момент настал. Я поднялся. Занавеси разошлись. Мои худшие опасения сбылись: церковь была набита до отказа. Люди стояли в проходах, некоторые вытягивали шеи, пытаясь заглянуть в окна. Я мог почувствовать их шок почти как физическую волну. Вместо долгожданного Гуру перед ними стоял неизвестный мальчишка двадцати двух лет с довольно потерянным видом, спрашивая, чувствуют ли они — все еще? — пробужденность и готовность. Я так сочувствовал их разочарованию, что забыл о затруднительности собственного положения. Если бы все вышли, я бы их понял. Но регулярная медитация, как мне думается, сделала их снисходительными. Ни один не ушел.

Инициация в крийю во второй половине дня вызывала во мне даже больший страх, чем служба. Мишель Эванс, дама, которую я инициировал, выглядела такой же испуганной, как и я, заразившись, как она впоследствии призналась, моим страхом. Но сильное ощущение благословений Мастера вскоре рассеяло тревогу. Церемония прошла благополучно. В тот вечер я вернулся в Маунт-Вашингтон быть может согнувшимся, но не побежденным.

Позже Мастер получал комплименты по поводу моей лекции. «Больше всего, — с удовлетворением сообщил он, — им понравилась твоя скромность». Я подумал, что при подобных обстоятельствах скромность была неизбежной!

Начиная с этого времени Мастер регулярно посылал меня читать лекции в церквах Сан-Диего и Голливуда. На публике он обращался ко мне «Преподобный Уолтер», хотя формальности действительного рукоположения были завершены не раньше чем через год.