Путь. Автобиография западного йога

Настоящее счастье зависит не от внешних обстоятельств, а от отношения к тому или иному явлению. При правильной позиции можно быстро оправиться даже от большого горя. Чем быстрее человек придет в себя, тем большим будет духовный выигрыш, поскольку чтобы побороть страдания, когда буря еще бушует, требуется исключительный подъем внутренней энергии. В приобретенной таким образом внутренней стойкости страдание может открыть заслон на пути к святости. Так это происходило в немецких концентрационных лагерях во время Второй мировой войны с теми немногими героическими личностями, которые отказались капитулировать перед окружавшим их духовным мраком.

В своей собственной жизни я выдержал сильнейшую бурю, когда отделился от Общества Самоосознания. Даже то, что я выжил, казалось мне в то время новым несчастьем. Я страдал отчасти из-за своей приверженности к той работе, а отчасти по причине, что, несмотря на все мои старания придерживаться позитивной позиции, на меня неоднократно налетали такие яростные порывы непонимания, что часто уносили меня, как уносится лист ураганом. Почему? Почему я теряю все, во что я верил и что мне было так дорого в жизни? Я искал ответы на эти вопросы в бесконечных молитвах. Увы, все ответы, казалось, были замкнуты в склепе равнодушного молчания. Надежда окончательно покидала меня.

О Мастер! Какое-то время я даже сомневался в вашей любви ко мне, никчемному ученику, которого вы, казалось, полностью покинули. Мне доставляло почти невыносимую боль даже читать ваши слова или слушать запись вашего голоса. Я мысленно припадал к вашим стопам и напоминал вам, что был неизменно предан вам, даже если вы отвергли меня. Признаюсь, в своем отчаянном одиночестве я чувствовал себя отвергнутым. И только через годы мне довелось понять и признать: то, что случилось, было благодеянием для меня и для тех добрых дел, которые вы могли бы совершить через меня.

Сначала мое затруднительное положение поставило меня в тупик. Конечно, я мог бы прийти к Богу разными путями, но мой путь был путем Мастера; я был предан этому пути. Как можно было примирить этот факт с моим отходом от его работы? Большая часть моих обязательств заключалась в служению ему, и в то же время я спрашивал себя, могу ли я вообще продолжать служение? Пока я работал в его организации, все представлялось совершенно ясным: служение Мастеру просто означало служение Обществу Самоосознания. Однако теперь, когда я был предоставлен самому себе, я опасался, что если буду пытаться служить ему, то это каким-то образом может оказаться плохой услугой. Мое беспокойство усугублялось еще тем, что после Дая Маты я был, возможно, одним из самых известных живых учеников Йогананды, особенно в связи с тем, что только я ездил с лекциями в разные страны мира. Члены Общества Самоосознания будут огорчены, обнаружив, что я больше не принимаю участия в работе. Не будет ли лучше для дела, если меня навсегда забудут?

Но мне предстоит еще прожить мою жизнь, жизнь, которая была беззаветно отдана служению Мастеру. Конечно, было немыслимо допустить, что единственным путем моего служения ему был отказ служить ему!

К счастью, истина никогда не относилась к категории невозможного. Это единственный надежный остров в бескрайнем море человеческого невежества. Моя ошибка заключалась в том, что я ограничивал Мастера его организацией, Мастера — этого великого Гуру, сознание которого присутствовало в каждой молекуле воздуха, которым я дышал! Действительно, он основал организацию, которая была надлежащей и официальной хранительницей его учения, но это не значило, что вне ее мир перестал существовать! Он сам часто говорил, что не помышлял основать секту. Те ученики, которые могли работать в этой организации, хорошо делали, работая в ней, но что делать тем, кто не мог? Они не освобождались от долга служить ему в соответствии со своими лучшими побуждениями и возможностями. Как учитель мирового значения, Парамаханса Йогананда принадлежал этому миру. И я, как его ученик, получил благословение поделиться тем, в чем так настоятельно нуждался этот мир.

Моя ошибка заключалась также в опасении, что, продолжая служить этому высокому делу, которое неразлучно с гармонией, я могу внести дисгармонию. Как может гармония породить дисгармонию? Даже когда гармоничная деятельность воспринимается дисгармонично, несправедливо осуждать ее, как нельзя порицать великолепную симфоническую музыку лишь за то, что некоторые слушатели предпочитают джаз.