Путь Базилио (СИ)

Он принялся вспоминать вчерашний день. С утра они с Хасей прошли километра три. Потом Хася проголодалась и отправилась искать кого-нибудь покрупнее. Соблазнилась лосем. Зверь оказался недоенным и страстным, писюндра чуть не захлебнулась. Потом прошли ещё километр и вышли на раскидистую «электру». Её пришлось обходить. В процессе обхода наткнулись на лежбище травчатоногих невзрачноструев — к счастью, опустевшее: мутанты куда-то откочевали. Тем не менее, ушли они недавно и могли вернуться в любой момент. Кот предпочёл не рисковать и дать кругаля. Потом он подстрелил лазером довольно крупного перепихуя. Очень кстати попалась сухая ложбинка с мокрым снегом вокруг. Баз скатал несколько снежных комьев, развёл костерок, прожарил тушку на углях. Вдумчиво поел. Стемнело. Коту это было безразлично, но писюндра темноты не любила. Киска задремала у огня, кот тем временем поймал зацепление с Оковой и подзарядился. Попробовал было на ночь глядя поохотиться, но неудачно: вся мелкая дичь в последние дни куда-то попряталась… кстати, почему?

— Що задумався? Кинчай швыдше! — возмущённо заявила Хася, отрываясь от своего занятия. И, не дожидаясь ответа, села на него верхом. В последнее время она предпочитала этот способ. Базилио так и не понял, нравится это ему или нет. С точки зрения хасиных пищевых интересов, разницы не было никакой — после всего она тщательно вылизывалась, чтобы не растрачивать впустую ценный белок. Впрочем, кот понимал, что его личный вклад в пропитание сиротки мал, скромен: так, что-то вроде десерта. Любой лось или слоупок… — тут ход котовой мысли прервался: телесное начало возобладало, наконец, над рассудочным, одарив Базилио кратким мигом восторга.

Пока кошавка вылизывалась, кот прикидывал сегодняшний маршрут. По словам Хаси, южная граница Зоны пролегала где-то близко, можно сказать рядом. Правда, по её же словам, места здесь были дремучие, труднопроходимые. Пока что Базилио этого не замечал — если не считать того, что продвижение и впрямь замедлилось.

Вообще, раскладка по времени Базу не нравилась. С достопамятной ночи, когда он уходил из «Штей», прошло пять недель. За такое время электрический кот мог бы добраться до Альп и пересечь их — даже с учётом времени, затраченного на охоту, дорожные происшествия и праздное любопытство. Вместо этого он уже больше месяца крутился на небольшом, в общем-то, пространстве. И если раньше, несмотря на все трудности, у него не возникало чувства необъяснимой потери темпа, то теперь оно крепло день ото дня. «Пошла вата», как выражались в аналитическом отделе, где кот проработал крайние два года. У тораборских аналитиков это выражение означало, что поступающая к ним по каналу информация, из которой раньше можно было извлечь немало ценного, перестала быть годной — при этом вроде бы и не сильно изменившись. Примерно то же самое Базилио чувствовал в отношении собственных усилий: он вроде бы и продвигался, преодолевал препоны, но его не оставляло чувство, что силы он тратит напрасно, а время меж тем уходит.

Базилио встряхнулся, вспомнил о прилипшем к нему цыганском счастье, и решил не унывать. В конце концов, Хася своё дело знает и до края Зоны его так или иначе доведёт. Баз вздохнул и принялся собираться.

Где-то через полчаса кот с кошавкой за спиной шли вдоль слоупочьей тропинки, петляющей в снегу мимо огромных замёрзших пихт, в микроволнах казавшихся высокими тенями. Снег скрипел под ногами, и это был единственный звук, раздающийся в лесу. Остальные куда-то подевались. Базилио это не нравилось. Он попытался поговорить на эту тему с Хасей, но та не пожелала просыпаться. Будить её кот не стал, зная по опыту, что добиться от кошавки толку можно только терпением и лаской: в остальных случаях она переставала понимать нормальный русский язык, а на все попытки вернуть ей дар членораздельной речи отвечала раздражённо-загадочными фразами на каком-то совсем уж неведомом наречии — типа «замкнш сен ты, идж сен ебач» или «маш сракэ замяст мозгу, спердалай». Что всё это означает, кот не понимал, но догадывался — и слышать всё это в свой адрес не желал категорически.

Внезапно с шумом рухнул снежный пласт, лежавший на дереве Дочь знает сколько времени. Кот поднял лицо, переводя зрение в оптику, и увидел здоровущую птицу, чёрную с белой головой, тщетно пытающуюся примоститься на обледеневшей верхушке пихты. Заметив посторонний интерес, птица посмотрела на кота недобрым глазом, замахала огромными крыльями и улетела с глаз долой. Кот попытался было сообразить, на кого он тут собрался охотиться. Но мысль была неинтересная, праздная, оттого и быстро угасла.