Путь бесчестья

А что хуже всего: ей только что был нанесен удар по ее самому болезненному месту в область шкурного интереса.

Но я давно заметил, что лучшие мысли приходят на голодный желудок, наши инстинкты заставляют работать мозги. И незадача с любовными делами навела меня на спасительную идею.

Трактирщица делала отчаянные попытки сторговаться с грабителем, наделенным властью для законного грабежа, разумеется, тщетными. Сдавшись, она собрала две большие корзины разной снеди, всунув туда не одну бутылку лучшего вина и отправила мальчишку вслед за упитанным дармоедом.

Я, между тем, не терял времени: обведя помещение долгим пронзительным взглядом, я поманил к себе толстого натуралиста созерцающего жизнь насекомых, сурово отчитал его за нерасторопность и начал заказывать разную выпивку и закуску, которая водилась в этом заведении. Задира, не ожидавший такого размаха, нервно впечатал каблук в мою ногу и выразительно на меня посмотрел.

На что я, собрав остатки своих воспоминаний о хороших манерах, любезно и очень приторно поинтересовался:

— Может, вы желаете что-нибудь добавить к моему заказу, уважаемый господин Флюгермон? Конечно, меню в этой жалкой харчевне не соответствует вашим понятиям о хорошей пище, но что же делать? Наши боги учат нас быть снисходительными и терпимыми к разным недостойным содержательницам трактиров. Разве сравнится их убогая стряпня с дивными творениями вашего повара. Никогда не позабуду вкус перепелок поджаренных его искусной рукой, а мясо нежного барашка, а соус", а ваши погреба, вино "Слезы девственниц!" Мм, — я мечтательно закатил глаза, силясь вообразить все, о чем рассказывал. Мой отец, господин Клюкерфил, всегда напоминал мне о том, чтобы я не забывал про вкусный обед. "Законы — хорошая штука, сын мой, но не на пустое пузо. Заруби себе эту истину на носу, мальчик, и она не раз спасет тебя от голодной смерти, ибо нет ничего смехотворнее голодного жреца: читать проповедь, думая о курице и краюхе хлеба".

— Увы, — продолжал я уламывать Флюгермона — Задиру, — здесь не подадут вам ни особо любимые ваши колбаски, ни мясо кроликов, выросших на сочных лугах в вашем поместье, ни жирного угря в белом вине, но все же попробуем заморить червячка, ведь свежий воздух разогревает аппетит, а мы проделали долгий путь от замка герцога.

— Нет, господин Клюкерррр, слишком большая честь для этого придорожного заведения! Я привык кушать в парадной столовой в окружении портретов предков, а где мое старинное серебро, которое привез дедушка из военных походов. — Задира паясничал, но слуга пока это, к счастью, не понял.

Теперь настала моя очередь для манипуляций под столом и я, как следует, двинул компаньона по голени твердой, как кирпич, остроносой туфлей.

Я всегда говорил, что Задира — парень без фантазии, но особой тупостью он не отличался — физические доводы действуют на него безотказно.

Вот и сейчас, мой приятель живо взялся за ум, внося свою лепту в заказ блюд. А после с пылкостью вступил в занимательную беседу со мной, из коей явствовало, что он — важная персона из свиты герцога Скатолы, а я сопутствую ему как доверенное лицо, поскольку грамота, юриспруденция и остальные тонкости бытия никаким образом не должны отравлять жизнь благородного человека.

Мы предшествуем в этом городишке появлению герцога с особой миссией — разобраться в разных злоупотреблениях и финансовых махинациях, ибо его высочеству доподлинно известно, что благословенный край индюшек, пива, и самого лучшего сукна в королевстве не обходит своими дарами представителей власти его высочества, призванных заботиться о его, а не о собственных интересах. По мнению славного герцога, корзины, в которых все вышеозначенные блага обретают вид звонкой монеты, весьма прохудились: пока они достигают казначейства его высочества, из них высыпается, по меньшей мере, несколько тысяч кружочков с портретом нашего благочестивого, ныне царствующего монарха.

Разочаровавшиеся во всех прелестях жизни герцогские глаза так сильно нуждаются в блеске благородного металла, озаряющего его унылую жизнь, что настала пора чинить корзины.

Нежное сердце доброго герцога возмутила наглость, воцарившаяся среди его поданных, и он направил господина Флюгермона, самого преданного ему дворянина выявить бесчестных мошенников и призвать к порядку горожан.

Мы почти не врали. О прибытии герцога и впрямь поговаривали, нам еще по дороге поведал о том пастух, перегонявший коров, непочтительно удобривших наш путь лепешками, что и навело меня на спасительную мысль как возможно сытно и бесплатно отобедать.

Итак, вели мы оживленную "светскую" беседу на тонах достаточно громких для чуткого слуха вездесущей хозяйки, толстый слуга сновал туда — сюда, донося до нее обрывки не расслышанных ею фраз и в результате совместных усилий, скромная особа, сияя как начищенный медный таз, взяла в свои руки обслуживание нашего стола.