Путь богов

Керн почувствовал чью-то руку на своем плече и очнулся от полудремы.

Он подумал, что я, должно быть, снова на земле, и сделал инстинктивное усилие сесть. Движение бросило его в нелепый штопор, и он широко открыл глаза, чтобы увидеть землю, вращающуюся далеко под ним.

Он несся с потрясающей скоростью в верхних слоях воздуха по холодной, визжащей полосе ветра, и рядом с ним легко двигалась девушка с такими же широкими крыльями, как у него, параллельно его полету.

Длинные светлые волосы струились за ее спиной, открывая ее голубоглазое лицо, порозовевшее от порыва ветра. Она что-то кричала ему, но ветер срывал слова с ее губ, и он не слышал ничего, кроме этого пронзительного, непрерывного воя вокруг них. Он мог видеть, что она держала его за одну руку, а свободной рукой яростно указывала вниз. Он не мог слышать ее слов и знал, что, вероятно, не смог бы их понять, если бы понял, но значение жеста он не мог перепутать.

Кивнув, он высоко поднял левое крыло и изогнул тело дугой, описывая длинную нисходящую спираль к земле. Девушка повернулась вместе с ним, и вместе они боком заскользили по стремительным воздушным потокам, осторожно лавируя против ветра, выбирая путь инстинктивными мышечными реакциями расправленных крыльев, в то время как земля под ними качалась и поворачивалась, как мокрый тюлень.

Керн скользнул вниз на волне ликования, подобного которому он никогда в жизни не испытывал. Он мало что знал об этом мире или о девушке рядом с ним, но одно было ясно -он больше не был одинок. Больше не единственное крылатое существо на чужой планете. И это долгое скольжение вниз, похожее на движение совершенных танцоров, отвечающих друг на друга самым изящным движением, было самой приятной вещью, которую он когда-либо знал.

Впервые он осознал один из величайших секретов летной гонки -летать в одиночку – значит познать только половину радости полета. Когда другое крылатое существо движется рядом с вами по воздушным путям, скорость соответствует скорости, крылья бьются как одно целое, тогда, наконец, вы испытываете полный экстаз полета.

У Керна перехватило дыхание от радости и возбуждения, когда земля понеслась прямо на них, и он накренился от стремительного скольжения. Внезапно взмахнув крыльями, он изменил свое положение в воздухе и нащупал обеими ногами твердую землю. Ему пришлось немного пробежаться, чтобы снизить скорость, и девушка бежала рядом с ним, задыхаясь и слегка смеясь на бегу.

Когда они остановились и повернулись лицом друг к другу, длинные пепельные волосы взметнулись облаком, которое наконец-то настигло ее, и она боролась с этим, смеясь, и откинула спутанную массу обеими руками, бледные крылья, точно такого же цвета, как ее волосы, откинулись назад за ее плечи.

Теперь он увидел, что на ней была облегающая туника из какой-то очень тонкой, эластичной кожи и длинные узкие сапоги из того же материала. Рукоять украшенного драгоценными камнями ножа торчала у ее ребер из украшенного драгоценными камнями пояса.

Вокруг них все еще дул холодный и пронзительный ветер, но его порывы заметно ослабевали, и в воздух понемногу возвращалось тепло. Они стояли на лесистом холме, под деревьями, чьи хлещущие ветви добавляли шума, и Керн мог видеть перед собой широкую панораму земли, по которой больше не двигались огромные изгибающиеся гиганты урагана. Шторм, должно быть, закончился, подумал он.

Девушка заговорила. У нее было приятное контральто, а язык, на котором она говорила, был слегка гортанным и, конечно, совершенно незнакомым. Керн увидел удивление и сомнение на ее лице, когда она увидела, что он ее не понял.

– Мне жаль, – сказал он. – Ты хорошенькая штучка. Я хотел бы, чтобы мы могли поговорить друг с другом.

Она ответила на его улыбку, но недоумение на ее лице усилилось.

Керн подумал: Она не может поверить, что я не знаю ее языка. Может ли это означать, что в этом мире говорят только на одном языке? Это принятие желаемого за действительное -я так хочу в это верить! Потому что это может означать, что все люди здесь крылатые и передвигаются так легко, что у отдельных языков не было шанса эволюционировать.

Его сердце забилось быстрее, с рвением, которое он находил немного нелепым. Он никогда не подозревал даже в своих собственных мечтах, как много для него будет значить принадлежать, наконец, к расе, которая сможет принять его как одного из своих. Брюс Халлам настроил свою машину на совокупный шаблон всей группы мутантов, понимая при этом, насколько маловероятно, что более чем один из них мог надеяться на эквивалентный мир на одной планете. Но, учитывая мастерство Брюса, Керн сказал себе, что нет причин удивляться тому, что произошло ожидаемое.

Этот мир был его собственным. Крылатый мир. Он был самым удачливым и первым из группы, кто нашел место, которому принадлежал. Ликование сдавило ему горло от радости, что он больше не чужой.