Путь Бро

– Все готово, можете забирать, – раздался голос.

Я оглянулся.

Позади меня стоял мясная машина в серой толстовке с синими нарукавниками и маленькими круглыми очками на неразличимом усатом лице. Он ждал ответа. Я стал вспоминать, готовя ответ на его языке. И вдруг увидел его жизнь: не очень удачные роды, болезненное детство, скупой и черствый отец, тихая, покорная мать, страх высоты, любовь к собаке, сломанный палец, гимназия, смерть сестры, страх заразиться дифтеритом, успешная учеба, неудачный половой акт с проституткой, боязнь женщин, университет, половой акт со старшекурсником, революция, смерть отца, жизнь в коммуне, гибель любовника, война, контузия, неудачная женитьба, неудачная попытка самоубийства, библиотека; он любил: сыр, карманные часы, ВКП(б), приказы молчаливых и сильных мужчин, фантастические романы Уэллса, лозунг Троцкого о ликвидации семьи, велосипеды, шахматы, синематограф, свою работу, чистую посуду, запах спермы, долгие разговоры; он не любил: высоты, болот, пауков, мучной баланды, снов про медленного толстяка, громкоголосых женщин, детей, заусенцев, священников, скрипучих сапог; больше всего на свете он боялся пыток огнем.

– Вы нездоровы? – спросил он.

– Я вполне здоров, – ответил я и, помедлив, спросил: – Где живет ваш медленный толстяк?

Он замер. Не различая выражения его лица, я видел, как он опешил.

– Не… знаю, – ответил он.

– А я знаю. В комнате вашей покойной сестры. У шкафа с трещиной. В мокром углу.

Он стоял неподвижно. Я взял у него пакет, вернулся к своему столу, положил пакет в портфель и покинул зал. Одевшись, я вышел из библиотеки. И оказался в городе мясных машин. Они шли по улицам, ехали на санях и машинах, влезали в трамваи, толпились в магазинах. Одни из них торопились на службу, другие – домой. На работе мясных машин ждали просто машины или бумага, покрытая буквами; дома – другие мясные машины и еда, приготовленная ими. Весь город состоял из маленьких каменных пещер. В каждой пещере жила семья мясных машин. Пещера крепко запиралась от других мясных машин, хотя и те и другие конструктивно ничем не отличались. Но мясные машины боялись друг друга, потому что у одних пещеры были большими, а у других – маленькими. На работе мясные машины зарабатывали деньги, чтобы купить на них еду и одежду. В пещере они ели, спали и производили новые мясные машины. Это происходило ночью: мясные машины ложились друг на друга и двигались. Потом в одной из них начинала расти маленькая мясная машина. Через 9 месяцев она выходила на свет и начинала свою жизнь в пещере. Она росла и постепенно становилась нормальной мясной машиной. Так жили мясные машины в своем городе.

До Лубянки можно было доехать на трамвае, но я пошел пешком. Прохожие проплывали мимо меня. И о каждом из них я мог узнать все. Сердце мое видело их. Лица прохожих сливались в одну единообразную морду. Морду мясной машины. На углу Тверской и Моховой меня кто-то схватил за рукав. Я остановился.

– Слышь, комсомолец, где тут Главпромсбыт?

Передо мной стояла полноватая, тепло одетая мясная машина, приехавшая в Москву из Подольска. Он родился в поезде, рос в мещанской семье с пьющим отцом и работящей матерью, работал перевозчиком на реке, потом грузчиком в городе, служил в кавалерии, попал на войну, зарубил шашкой троих, застрелил в бою одного, расстрелял шестнадцать пленных, служил в ЧК, был уволен за изнасилование, женился, работал на заводе, в порту, на железной дороге, спекулировал, подделывал документы, ушел в торговлю, стал снабженцем, приторговывал сахаром, гречневой крупой и морфием. Он любил: мясные тефтели в томатном соусе, самолеты, начальство, револьвер под подушкой, заставлять жену сопротивляться перед половым актом, запах аптеки, обманывать на деньги, думать, засыпая, о хорошем будущем, велюр и каракульчу, дамские перчатки, конные парады. Он боялся: начальства, змей, смерти во сне, мыслей о бесконечности Вселенной, внезапного артобстрела, сифилиса и ареста.

– Не прячьте морфий. Прячьте лучше сахар, – сказал я и, оставив его стоять в недоумении, пошел дальше.

Мимо меня все шли и шли мясные машины. Каждая несла рой своей личной истории. Он гудел и клубился. Я двигался между этих клубящихся зон. Они были энергетическими дырами. Их энергетика была враждебна энергии Света в моем сердце. Я почувствовал, что каждое проникновение в чужую жизнь забирает энергию сердца. И я быстро устаю. Я шел, стараясь слегка касаться сердцем мясных машин.