Путь Будды. Законы кармы

Варанаси встретил нас невероятно шумной сутолокой на улицах – теснота, давка, пробки. Ни в одном из индийских городов ранее или позже мы не встречали такой перенаселенности и хаотичности.

Центральная часть Варанаси, примыкающая к Гангу, полностью состоит из средневековых узких улочек – раскинув руки в разные стороны, вы легко упретесь в противоположные стены.

По этим протокам, как кровь по венам, льется нескончаемый поток людей, коров, собак и даже мотоциклов. В такой тесноте они еще умудряются ездить на мотоциклах! Точнее, гонять, бибиканьем распугивая прохожих!

Коровы – священные животные – как тромбы в сосудах, создают пробки по обе стороны от себя. Ляжет такое «божество» посреди дороги и смотрит на всех флегматичным взглядом, пережевывая городской мусор в виде объедков или пластиковых пакетов. И пусть весь мир подождет!

Иногда бык или корова начинает спокойно, ничуть не торопясь, пересекать автострады, и тогда бурный поток автомобилей, тук-туков, рикш резко замирает на месте, ожидая, пока трасса вновь не превратится из пастбища в территорию для проезда машин.

К этому надо еще добавить непрерывную какофонию автомобильных гудков, криков торговцев, человеческого гула, звона колокольчиков из индуистских храмов и призывов муэдзинов из мечетей.

Варанаси тебя оглушает и обволакивает своей вязкой атмосферой. Правильно говорят, что самый индийский город из всех городов так не похож на все остальные.

Но самый сильный культурный шок ожидал нас позже. Мы с Алексой сидели на террасе отеля, нависающей прямо над Гангом. Протянув под столиком гудевшие от долгой ходьбы ноги, мы пили масала – чай из небольших вычурных глиняных кружек, любовались завораживающей панорамой великой реки.

Ганг выглядел великолепно – широкая ровная гладь, вдоль берегов сплошные ступенчатые набережные – гхаты, средневековые замки, крепостные бастионы, резные узорчатые балкончики, яркие разноцветные лодки – глаз радовался обилию красок.

Противоположный берег Ганга контрастировал своей полной безлюдностью. Безжизненный пустынный пологий берег, над которым сквозь розовую дымку медленно поднимался яркий диск солнца.

– Вот так выглядит знаменитый рассвет над Гангом, – сказал я, осторожно отпивая горячий пахучий чай из кружки. И вдруг резко вскочил на ноги и стал всматриваться в неторопливо проплывающий мимо нас белый сверток.

– Смотри, Алекса, – я указал пальцем прямо перед собой, – тебе не кажется, что это ребенок, завернутый в саван?

Она встала возле меня, напряженно разглядывая странный предмет.

– Да, очень похоже, – подтвердила она мою догадку, – голова угадывается, тело.

– Думаешь, это ребенок?

– Вполне возможно. Мы же читали, что индусы умерших детей до четырнадцати лет просто топят в Ганге, дескать, невинные создания, еще не успели нагрешить.

– Этот видимо, просто отвязался от своего камня, всплыл.

– Не исключено.

Я свесился с балкона и стал разглядывать набережную под нами. Индийцы спокойно занимались своими делами – грелись на солнце, о чем-то гортанно переговариваясь между собой, кому-то стригли волосы на голове, кто-то купался в Ганге, тщательно перед этим намылив свое тело.

Никто не обращал ни малейшего внимания на проплывающий мимо предмет в белом саване. Плывет себе что-то и плывет, нет смысла волноваться.

Мы тоже успокоились – мало ли что могло нам показаться. Пока через пятнадцать минут мимо нас не проплыло другое тело. Теперь сомнений не было уже никаких – ясно была видна черноволосая голова, плечи, спина, раскинутые руки. Мужчина дрейфовал по течению спиной кверху, нижняя часть тела была под водой.

Снова никакой реакции среди индийцев на набережной. Стало ясно, что ничего экстраординарного для местных жителей не происходит. Плывет себе покойник – ну и что – обычное дело. Никого это не волновало, кроме впечатлительных европейцев.

Я обратился к соседу за соседним столиком – молодому парню, с виду англичанину – на его родном языке:

– Вы видите это?

Он оторвался от раскрытой книги, которую внимательно читал, мельком глянул на реку и тут же резко вскочил с места.

– Боже мой! – эмоционально отреагировал он.

Я наклонился к Алексе:

– Нормальная реакция европейца.

Перегнулся через перила балкона и указал на невозмутимо отдыхающих и купающихся местных жителей:

– А это нормальная реакция индийцев. Мы видим непогребенный труп, а они – телесную оболочку, которую покинула душа. Что-то типа пальто, которое снял человек.

– И кто прав – мы или они? – спросила Алекса.

– Я спрашивал у Ангелов про похороны. Имеет ли значение, каким образом погребено тело, как правильнее – закапывать в землю, сжигать, топить, мумифицировать или еще что-то. Ангелы ответили – в момент смерти человека душа покидает свою земную оболочку, и то, что потом происходит с телом, уже не имеет никакого значения.

Я взял в руки полуостывшую кружку чая.

– Ангелы говорят – можете жечь, закапывать, топить тела умерших – это ваше право. Для тех, кто на Небесах, это уже не имеет никакого значения.

– То есть что получается, индийцы, которые просто так бросают тела в воду, – правы? – возмутилась Алекса.

– Не совсем, – я поднял вверх ладонь успокоительным жестом, – для душ умерших не имеет значения, как именно обошлись с их телом. Их волнует другое – какая о них осталась память. Все эти похоронные ритуалы преследуют одну цель – показать умершему, насколько его уважают оставшиеся в живых друзья и близкие.

Я махнул рукой в сторону реки:

– Если твой труп просто так плывет по реке, как кучка мусора, и никого не интересует, что с ним будет дальше, – это красноречиво говорит о том, какую жизнь прожил этот человек. Земной путь пройти надо так, чтобы тебя и после смерти уважали.

Я сделал глоток чая и продолжил:

– Сам ритуал похорон не имеет значения, кремация, погребение – не важно. Тут главное другое – уважение. Иногда бывает такое, что усопшего провожают по всем правилам – отпевают, ставят свечки, заказывают службы, но это лишь внешняя оболочка. При этом все участники похорон внутри себя проклинают покойника, причем за дело. Вот что главное. Жить нужно так, чтобы тебя вспоминали добрым словом по-настоящему.

В это время тело мужчины, увлекаемое течением реки, уткнулось в борт одной из многочисленных лодок, курсирующих по Гангу. В судне находилось два индийца – один из них лениво повернулся в сторону нежданного сюрприза, несколько секунд раздумывал, затем задел за плечо своего напарника. Тот спокойно встал, взял весло и изменил курс лодки таким образом, чтобы тело могло плыть по течению дальше. Затем оба индийца отвернулись в другую сторону, утратив какой-либо интерес к покойнику.

Никаких эмоций. Действительно, обычное дело, рутина.

– Куда потом эти тела попадают? – спросила Алекса.

– Там ниже по течению за городом работают специальные ловцы трупов, – сообщил я прочитанные ранее сведения, – хотя многие трупы выносит на тот пустынный берег Ганга. При желании можно с фотоаппаратом пройтись по той стороне, там таких кадров наснимать, что любой фильм ужасов украсят.

Алексу эта перспектива не сильно вдохновила:

– У меня мама работала в уголовном розыске, я подобных фото насмотрелась более чем достаточно.

– Тогда пойдем путешествовать по городу. Здесь есть на что посмотреть.

Мы собрались и вышли в тесные переулки старого города.

– Будда выступал против брахманов точно так же, как позже Иисус обличал иудейских священников. Поэтому прежде чем рассказывать о Будде, надо разобраться, что такое брахманизм и что в нем не устраивало Будду.

Мы прошли буквально несколько десятков метров по узкому коридору и наткнулись на небольшую группу индийцев с гирляндами на шеях, которые, сложив ладони в жесте «намасте» перед грудью, благоговейно взирали на алтарь небольшого храма.

В глубине храма находилась огромная статуя Ханумана – царя обезьян, точнее, лишь его часть – оранжевая, похожая на оранжевый апельсин голова.

Мы застыли в стороне, наблюдая за этой картиной.

– Варанаси – город, который упоминается в самых древних священных индийских текстах – Рамаяна, Ригведа. Уже во времена Будды это был главный религиозный центр. И он точно так же, как мы с тобой сейчас, видел, как люди поклоняются обезьяне, надеясь выпросить у Ханумана милость и удачу в делах.

Вот тогда и родилось его знаменитое изречение:

– Если человек может прекратить страдания подношением, почитанием и молитвой, в мире не осталось бы ни одной причины для страдания, потому что кланяться и молиться способен каждый. Но так как люди по-прежнему подвержены страданиям, несмотря на совершение поклонов, почитание и выполнение обрядов, то это явно не тот путь, который ведет к освобождению.

Говорят, что в индуизме примерно тридцать три миллиона Богов. Будда осмелился сказать, что Бога, которому следует поклоняться, не существует вообще. Человек должен самостоятельно решать свои проблемы.

Алекса спросила:

– То есть Бога вообще нет?

Я ответил:

– Того Бога, которого люди привыкли себе представлять в виде дедушки с бородой, способного исполнить все желания, конечно нет. Ангелы объясняют так: над нами, людьми, есть более Высший мир со своими Верховными существами. Но с молитвами там обращаться не к кому, потому что никто из Небесного мира в наш земной мир вмешиваться не должен.

– Будда прав?

– Да, полностью. Если человек хочет получить помощь Свыше, то ему следует обращаться с просьбой непосредственно к Ангелам. При этом человек не должен просить, чтобы кто-то решил его проблему, он может лишь попросить совета у своего Ангела.

– И как это сделать?

– Нужно сесть в удобную позу, отключиться от внешних раздражителей, успокоить свой мятущийся ум, сформулировать вопрос, мысленно его задать и так же спокойно ждать ответа. И прислушиваться к своему внутреннему голосу.

– На медитацию похоже.

– Это и есть медитация. То самое просветление, которое достиг Будда под деревом Бодхи – это и был контакт с Высшими существами. Символ буддизма – это сидящий человек, пытающийся услышать голос Свыше.

Мы отошли подальше от храма.

– Помнишь, мы с тобой были в древнеегипетских храмах и гробницах? Какие там были Боги? Человек с головой крокодила, с головой сокола, с головой коровы, с головой шакала и т. д. В Индии тот же самый культ – человек с головой обезьяны, с головой слона. Это все Боги Древнего мира, когда человек поклонялся животным.

Кстати, Варанаси – ровесник Фив и Луксора. Если бы индийская цивилизация погибла так же, как древнеегипетская, мы бы сейчас культ Ханумана и Ганеши наблюдали исключительно в музеях. И удивлялись бы тому, насколько причудливы верования древних индийцев.

Молиться Хануману и Ганеше – то же самое, что просить помощи у Осириса и Гора.

Хочешь изменить свою жизнь к лучшему – перестань молиться и займись саморазвитием. Именно это и проповедовал Будда более двух тысяч лет назад неподалеку отсюда.