Путь чернокнижника (СИ)

Вышел из комнаты до туалета. Пока живой. Позавтракал. Не отравился, желудок не протестует. Оделся, вышел на улицу. В конце магала, на расстоянии всего в одну цепь[4] стояла торговая палатка с фруктами и сладостями. Озираясь и осторожно ступая по каменной кладке, чтобы не дай боги поскользнуться, я медленно шёл к палатке. Со стороны это выглядело, будто я матрос, проведший в океане полгода и теперь заново пробующий ходить по твёрдой земле. Дошёл до торговой точки, не упал, не подвернул ногу. Фрукты свежие, хорошие, купил несколько мандаринов и большую горсть инжира.

Всё это время я поглядывал по сторонам, опасаясь непредвиденной ситуации. Надеялся, что мои внимание и алертность помогут заранее почувствовать и предотвратить надвигающуюся угрозу, если такая обнаружится моей интуицией. По улице шли редкие люди: неспешно под ручку шествовала семейная пара из дворян, с исполнением барских поручений торопились слуги, вдалеке пара детей-попрошаек катила старое колесо от телеги. Больше никого не видно и не слышно.

Я отвлёкся на свою покупку, как вдруг услышал сзади лошадиное ржание, топот и громкий мужской окрик. Резко развернулся, и в этот момент время словно замедлило свой бег. Я видел бричку с запряжённой вороной кобылой. Её понесло, и извозчик нещадно хлещет лошадь, всем весом и силой натягивая поводья. Обезумевшее животное, выпучив глаза и разбрызгивая пену, не реагирует на вожжи и крик, продолжая нестись во весь опор по мощёной улочке. И сейчас кобыла прямиком летит на меня. Её копыта находятся уже в смертельной близости от моей головы. "Бричка не могла незаметно появиться из ниоткуда", — только и успел я подумать. Темнота.

Не знаю, сколько я пролежал без сознания. Открыв глаза, увидел извозчика, который мягко меня тряс, пытаясь привести в чувство. Увидев, что я очнулся, он искренне обрадовался и затараторил:

— Какое счастье и благословение, что вы живы, сударь! Я испужался, что взял грех на душу, не удержал Чернуху. Никогда с ней такого не было, всегда слушалась и смирно себя вела. А тут, словно бес вселился: как понесла, ничто не помогало! Я и так, и эдак, и кнутом, и вожжи тяну, неа, бесполезно!.. И прямо на вас, сударь, понеслась! Вздыбилась, будто перескочить хотела, и передним копытом прямо по голове вам и заехала. Ой, прости, Господи! Ей-богу, не хотел на вас наезжать, господин. Ууу! Я тебе дам!

Извозчик пригрозил своим крепким кулаком в сторону Чернухи, которая с бричкой отиралась на другой стороне улицы. Она бросила на нас непонимающий взгляд, будто вообще не в курсе, о чём, собственно, идёт речь. Голова моя гудела жутко. Копыто Чернухи приложилось ровно в лоб, и в этом месте я нащупал огромную зудящую шишку. Хорошо, что удар пришёлся в самое крепкое на голове место, потому и не зашибло. Защиты и хранители хоть так уберегли от гибели. С помощью кучера я медленно сел. Меня замутило и стошнило. Похоже, некоторое сотрясение мозга все-таки есть, удар получился неслабый.

— Сударь! — вновь воззвал ко мне чувствующий вину возница. — Ради Христа прошу вас, не губите душу православную, не подавайте в суд! Последнюю рубаху отдам, но прошу не давать официальный ход делу. Чернуху заберут, права извоза совсем лишат. А у меня дети мал-мала меньше.

С тошнотой и дикой головной болью меньше всего мне хотелось сейчас выслушивать причитания.

— Да заткнись ты уже! — с трудом выдавил я. — Забуду я про тебя, как доберусь до дома... Только помоги дойти, тут недалеко...

Возница скоро и аккуратно приподнял меня, обхватил под руки и подставил для опоры свое плечо. С его помощью, шаркая и едва перебирая ногами, я добрёл до дома, где тут же завалился в кровать, отлеживаться.

На кучера с его Чернухой я зла не держал. Они выступали всего лишь инструментом злых чар, что послала Мелани.

Я попросил Теодора позвать ко мне Арсения Саввича, когда тот прибудет. Не на шутку всполошённый от моего побитого вида Теодор хотел немедленно вызвать лекаря, но я отказался. Не настолько всё плохо, чтобы вызывать доктора. По крайней мере, точно несмертельно. Лёгкое сотрясение мозга, ушиб головы — да. Но это пройдёт. А повреждённую энергетику мне лекарь не подправит и негатив не снимет. В полудреме я провалялся до вечера, пока не вернулся Арсений Саввич. Он влетел в мою комнату, как только узнал, что со мной приключилось несчастье. На нём лица не было. Он души во мне не чаял и искренне успел прикипеть ко мне, испытывая отеческие чувства.

— Мальчик мой, Андар, что случилось?! Не напал ли кто на тебя? Я подниму на уши всех, кого только можно!..

— Тише, Арсений Саввич, успокойтесь, — ослабленным голосом сказал я. — Никто не нападал, всё гораздо прозаичнее. Лошадь на бричке понесла. И врезалась в меня.

— Поймать возницу сейчас же! Вот же сукин сын! Выпороть, наказать, отнять лошадь, раз на уважаемых людей наезжает! — вспылил помещик, готовый мстить за ученика мага.