Путь чести

Прежде, чем я открыл рот для ответа, в этом самом лесу раздались частые выстрелы — вроде и не залпы, но действительно частые…

— Вот тебе и ответ, Петр. Наших из леса гонят на открытую местность преследователи — и судя по всему, они только что вступили в неравный бой с врагом… Если не убрать заграждающий выход из чащи отряд тушинцев, то твои земляки московиты все полягут в этом лесу. Сможешь с этим жить, Ушаков, зная, что мог помочь соратникам, но ничего не сделал, пока их убивали?

Второй сотник эскадрона угрюмо замолчал — и тогда я, посчитав офицерское собрание законченным, зычно возвестил:

— По коням! Приготовиться к бою!

…Скачка на коне перед схваткой — это нечто особенное. Впрочем, на галоп мы еще не перешли, так, быстрая рысь… Но трава под ногами уже сливается в единый зеленый ковер, ветер бьет в лицо, выдавливая слезу — а в груди все бурлит одновременно и от восторга, и страха!

Заприметившие нас тушинцы быстро развернули фальконеты в нашу сторону — но к моему удивлению, вражеский отряд принялся довольно быстро и организованно делиться надвое, оставив крошечную батарею по центру, в разрыве боевых порядков… На мгновение сердце мое екнуло — уж больно все ладно у противника получается! Боюсь, что это какая-то сильно боевая литовская или польская хоругвь — не иначе.

И что самое противное, возможность разделить скачущих вперед лавой детей боярских также на две группы, оставив по центру пустое пространство (дополнительно сокращая потери своих людей), я заранее не обговорил…

Не так и громко пальнула жидким залпом вражеская батарея — но когда гранатные разрывы подняли комья земли под копытами моих рейтар, раня и убивая людей и животных чугунными осколками и «начинкой» из пуль, от пренебрежения к фальконетам не осталось и следа… В отчаяние сцепив зубы, я едва ли не прорычал:

— Горнист! Играй атаку! Переходим на галоп!!!

Над рядами моих всадников поплыла бравурная, задорная мелодия горна — и тут же эскадрон ускорился, переходя на тяжелый галоп! Но и со стороны противника раздался схожий сигнал — и вражеская хоругвь (вон и знамя над головами шляхтичей реет с какой-то птицей на гербе) ринулась в атаку… А минутой спустя раздался второй залп фальконетов.

Несколько мгновений стремительной скачки — и я, вскинув кулак над головой, принялся заворачивать Хунда вправо, уводя за собой отряд облаченных в прочные бахтерецы служивых. На левом фланге точно такой же маневр принялся выполнять и Тапани… А по фронту атаки уже раздались первые выстрелы со стороны литовцев — и практически сразу, в ответ ударил гулкий залп сапомалов детей боярских! Мне осталось только зло скрипнуть зубами:

— Куда так рано, за пятьдесят шагов?! Они же из карабинов били…

Центр заволокло пороховым дымом, и оценить результаты стрельбы с обеих сторон пока невозможно. Но сердце мое неприятно царапнуло, когда всего за несколько мгновений до залпа в первый ряд хоругви выехали литовские панцирники с копьями… Эти тяжелым тараном запросто опрокинут служивых Ушакова!

Кого бы люди Сапеги не гнали из леса, этот «кто-то» здорово насолил гетману, раз тот оправил сюда столь сильный отряд…

— Вперед, ратники, вдоль вражеского строя! Приготовились стрелять! Целим влево!!!

Себастьян амбидекстр — и мне достаточно лишь направить в сторону противника левую руку с пистолем. Впрочем, остальным рейтарам также не доставляет большого труда положить дуло пистоля на сгиб локтя левой руки, которой всадники удерживают поводья…

Гораздо сложнее выполнить задуманный мой маневр, заранее обсужденный уже с Лермонтом. И все же пока что кулак всадников, следующих за моей спиной, исправно вытягивается в линию по три рейтара в ряд, одновременно с тем огибая справа схватившихся тушинцев и московских служивых! И пока что противник не замечает наш маневр…

— Огонь!!!

Не дожидаясь, когда литовцы что-либо разглядят и поймут, я решил действовать на опережение, разрядив первый самопал по врагу! Из-за моей спины стреляет по врагу еще один служивый, а вот рейтар в третьем ряду вынужден ждать ближнего боя…

— Огонь!!!

Не теряя времени, я выхватываю из притороченной слева кобуры второй пистолет — и так же разряжаю по тушинцам, немного ломая первоначальный план на бой… Гремят выстрелы следующих за мой спиной всадников — а литовцы, поняв, что их охватывают и одновременно с тем расстреливают, принялись разворачивать коней в нашу сторону…

— Стой!

Десятка три следующих впереди ратников осаживают коней вслед за мной, разворачивая их к врагу.

— Вои с заряжеными самопалами — вперед!

Всадники, скачущие в третьем ряду по правую от меня руку — и до того не имеющие возможности открыть по врагу огонь, неспешно выезжают в первую шеренгу. Уже направив первый из пары пистолей в приближающегося врага!

— Залп! И сразу второй!!!

Первая шеренга, только вытянувшись прямой линией, тут же окуталась пороховой дымкой — а следом, уже всего с пятнадцати шагов, разрядила по летящим в нашу сторону тушинцам и парные пистоли.

— Сабли наголо — в бой!