Путь дипломатии

— Может, эта же странная болезнь, что косит людей в Джимпагеде и Алогеде? — предположил Вахтенд.

— Не знаю, но все это очень подозрительно, — ответил я.

— Не могли ли вы привезти ее собой? — спросили Ахтенга.

— Да что вы говорите! — возмущенно воскликнул он.

Все устали ждать, и всеобщее напряжение достигло апогея. Что-то нехорошее нависло над столом, вокруг которого сидели изнывающие от догадок и недоумения люди.

Из покоев короля вышли Маркоб, Вахтенд и доктор. Королева задержалась.

— Это убийство! — прокричал Маркоб, — его величество отравили!

— Да, подождите вы, — прошипел Вахтенд.

— Как мрао, приказываю арестовать сеньора Кантанно.

Кантанно, придворный, прислуживающий в этот день королю за столом, ошеломленно взглянул на Маркоба и упал на колени. Но его поза никого не тронула. Тягостное молчание овладело всеми.

— От имени королевы прошу всех покинуть зал, кроме графа Сарлона и сеньора Аплореса. Это были друзья Кантанно.

— Но вы не…можете! — вскричал Сарлон.

— Что не могу? — веско спросил Маркоб.

Граф молча последовал за стражей. Все поняли, что при неблагоприятном исходе дела, эти люди могут поплатиться только, за дружбу с Кантанно.

Все были потрясены. Какое-то проклятие нависло над этим семейством, и я догадывался какое.

"После того как Яперт будет устранен известным нам лицом, его пустующий трон займут люди, посторонние и не имеющие права на престол", — вспомнились мне слова из проекта Додиано. О боги! Я не придал им значение! А Яперт понял. Я машинально пересказал ему текст, и он принял меры, сразу же!

Переполох, случившийся во дворце, был ужасный. Королева в рыданиях удались в свои покои. Дети ушли вместе с ней. В последнее время на них слишком много свалилось.

Глава 11 Расследование /Воспоминания трактирщика/

Первым делом Маркоб, занимавший должность мрао, равную должности канцлера потребовал, чтобы стража арестовала Кантанно — придворного, который снимал в тот день пробу с вина и пищи короля, а также всех, кто был занят на кухне и подаче блюд. Вместе с Кантанно арестовали его лучших друзей. Вместе с личными слугами короля набралось пятнадцать человек.

Маркоб отдал приказ провести тщательное расследование. С девятью представителями Совета, он, закрывшись в кабинете, велел своему помощнику вызывать заключенных под стражу, и они по одному опрашивали этих людей.

Я пожелал присутствовать, и Маркоб согласился. Вахтенд что-то недовольно процедил, но счел нужным оставить свои "умные мысли" при себе.

Первым мы вызвали сеньора Кантанно. Это был человек лет тридцати пяти, но его вялый вид, сластолюбивое лицо не оставляли сомнения, что он слишком глуп и ленив, чтобы участвовать в каком-либо заговоре. Он сам был потрясен не меньше остальных тем, что случилось. Парню просто не повезло, — как говорится, оказался не в том месте не в тот час. И все-таки каким-то косвенным образом он был причастен к смерти короля. Я это понял сразу. Не знаю: как, но понял.

Возможно, его использовали в темную. Но как? Если он отравил короля, снимая пробу с блюд и вина, тогда почему он сам остался жив?

Это был самый важный аргумент в его защиту. Найти объяснение этому странному обстоятельству не мог не только я.

— Он мог ловко подсыпать яд после снятия пробы, — грубо сказал сеньор Омирог, видимо, он сильно недолюбливал этого Кантанно.

Вообще, я уже понял, что в некоторых вещах анатолийцы ничем не отличаются от ларотумцев. Те же интриги, зависть и соперничество. Они были, пожалуй, более жестоки и изощренны, но в некоторых вещах они были проще, понятнее. Очень понятен был сеньор Вахтенд. Его неприязнь и желание избавиться от меня были так очевидны. А то, что он не скрывал своей враждебности, было для меня, пожалуй, не так уж плохо. Куда опаснее человек, тщательно скрывающий свои чувства и способный нанести удар неожиданно.

— А мне странно другое, — процедил Вахтенд, — почему-то король умер сразу после того, как назначил Защитника.

— Что тут подозрительного? — нахмурился Маркоб.

— На что вы намекаете? — спросил я.

— Я не намекаю.

— Вы же принесли королю присягу, — возмутился Маркоб, — как вы смеете ставить свое личное, искаженное неприязнью, мнение выше слова короля.

— Этот человек не так прост, как вы все думаете! — прокричал Вахтенд. — Я говорил с Ахтенгом, и он рассказал мне очень странные вещи. Где афет Омбатон?

— Откуда мне знать!

— Последний раз его видели в вашей компании. А потом он исчез.

— Может, на то у него были свои причины, — язвительно сказал я.

— Гартулиец — колдун, а вы все очень хорошо знаете, как поступают с колдунами в нашей стране. Он очаровал короля! — не унимался Вахтенд.

— Не смейте! Не смейте так говорить! — разъяренно сказал Маркоб, — иначе…

— Иначе что?

— Я прикажу вас арестовать, — тоном не оставляющим сомнений сказал он.