Путь дипломатии

— Его аппетиты скромны — однажды попав на земли Акабуа, он выбрал себе их постоянным убежищем, климат этой страны ему очень подходит.

— Что он думает о нашем конфликте? Ему известно что-либо, какова его сила?

— Он очень силен, но он не бог, он смертен, но способен жить долго, сила его такова, что он полстью защищен, к нему не подойти: ни когда он спит, ни когда он бодрствует, — змей ощущает все, что происходит на очень большом расстоянии от него и способен влиять на разум людей. Однажды, человек, рискнувший пойти на него, воткнул меч себе в горло, когда приблизился к храму, где обитает Арао.

— Захочет ли он стать нашим союзником?

— Вряд ли. Змей занимает пассивную позицию. Но он считает, что в скором времени мир должен измениться. В Акабуа стали происходить неприятные на его взгляд вещи.

— Какие? — нежно промурлыкала Имитона.

— Что-то вроде регрессии. Акабуа — закрытый мир и поэтому он начал съедать себя изнутри.

— Это может быть нам полезно?

— С какой стороны посмотреть. Пока Арао не будет вмешиваться в дела людей и влиять на ход событий, так он мне пообещал, но я не стала бы придавать его обещаниям слишком большого значения.

— Он знает что-нибудь о нашем расколе?

— Я посвятила его, но этот конфликт ему неинтересен. Его больше занимают дела смертных. Учитывая, что он один из них. Хотя и другой крови.

После того, как наблюдатели заключили соглашение о паритете, Дарбо и Черные лис не находили себе покоя придумывая, как его нарушить, но так, чтобы остальные ни о чем не догадались. Сделать это было весьма сложно: с некоторых пор за ними постоянно следили четыре пары внимательных глаз, пожалуй, одна пара была несколько ленива для этой задачи, и Черный Лис, хорошо зная ее непоследовательный характер, решил, что ему удастся провести свою сестру. Он хотел проскользнуть мимо белого барса, думая, что тот перестал следить за ним. Но он ошибся: Имитона тут же прихватила его за бок, отливающий черным мехом.

— Куда это ты собрался, братец? — ласково промурлыкала она, показывая острые зубы.

Лис виновато поджал хвост, изображая раскаяние.

— Прости, сестричка, я не хотел обидеть тебя.

Поняв, что даже Имитону им не удастся обвести вокруг пальца, два наблюдателя решили подойти к делу с другой стороны.

— Неужели ты не понимаешь сестра, что конклав никогда не простит нас, — сказал Дарбо. — Что станет с тобой — ты даже представить не можешь! С такими, как мы, не церемонятся. Звездная пыль — это лучшее, на что ты можешь рассчитывать.

О таком неблагоприятном исходе Имитона не задумывалась. Братья поколебали ее спокойствие.

— Но что теперь делать? — растерянно спросила она.

— Ни в коем случае нельзя давать остальным возможность изменить что-то на Аландакии. Что тебе известно об их планах компании Тьюны?

— Они ждут. Но…

— Вы что-то обсуждали недавно. Мы знаем, Имитона.

— Хорошо, — решилась Имитона, — мы говорили об Арао — инопланетном существе с огромной силой.

— Чего они хотели? — нахмурился Дарбо.

— Они предполагают взять его в союзники.

— Ни в коем случае нельзя допустить этого! — воскликнул Черный лис.

— Ты могла бы нам помочь, Имитона?

— Как?

— Говорят, что этот Арао смертен.

— Да, это так. Нажуверда тоже так считает.

— Если он смертен — значит, его можно убить. Иметь такой неучтенный фактор, как змей обладающий огромной силой — большая неосторожность. Следует устранить его. И ты поможешь нам в этом.

— Как мне подобраться к нему?

— Что не может увидеть змей? Воздух. Стань воздухом и подойди к нему.

— Но он почувствуют энергию.

— Если ты прикроешься кем-то или чем-то он не почувствует. Закройся другим телом.

— Я подумаю, что можно сделать.

— Не откладывай в долгий ящик. От успеха нашего союза зависит твое будущее.

Тьюна задумчиво смотрела на огонь. Он напомнил ей кого-то, или что-то: дни полные страсти в теле человека. Много тел, много жизней. Судьбы, как в калейдоскопе замелькали у нее перед глазами: опыт множества людей, их истории, словно пестрые мотыльки, пронеслись перед глазами — значительные и не очень.

До того как стать наблюдателем, Тьюна сама проживала жизни людей. Ей понятна их природа, она по-своему любит их, и только огромная нечеловеческая сила и способность менять мир поставили непроницаемый щит между ней и людьми. Тьюной овладела ипохондрия — все стало каким-то скучным и тусклым, небо перестало играть красками, душа поддалась увяданию. Война с "братьями" лишь на краткий миг развлекла ее. И опять — вселенская тоска, вселенское одиночество.

Ее взгляд коснулся прекрасного тела Имитоны. "Как глупо, — подумала она о "сестре", — так любить один и тот же образ Елены Троянской: золотые волосы, гладкое тело и взгляд, сводящий с ума мужчин. Эта "Афродита" столь же глупа, сколь прекрасна. Зря мы ей доверяем". Мысль, мелькнувшая в голове Тьюны, словно со дна ее сознания всплыла на поверхность. И Тьюна, не медля ни секунды, изложила ее Нажуверде, которая сидела на крыше неберийского храма и острыми глазами высматривала что-то вдали. Старая потрепанная птица — у каждого свои причуды, свои предпочтения. Одной нравится образ красотки, а другой — облезлые перья.