Путь домой

Игорь, поблагодарив, воспользовался предложением мужчины, понимая, что, стоя в проходе, он будет мешать входящим с багажом пассажирам. Мужчина протянул руку для рукопожатия и представился:

– Олег.

В ответ он услышал: «Очень приятно, Игорь». Обменявшись рукопожатиями с Игорем, Олег поспешил представить своего соседа, сидевшего у окна. Им оказался юноша, которого Игорь предполагал увидеть в своём купе.

– А это сын гордого осетинского народа, студент, э…, вот только, извини, запамятовал, как зовут…

Молодой человек встал и, учтиво поприветствовав Игоря, представился:

– Алан.

– А, да – Алан, – подтвердил Олег.

Протянув Алану свою руку для рукопожатия, представился и Игорь. После чего сел рядом с Аланом напротив Олега. На Игоря произвели приятное впечатление правильные черты лица Олега, коротко стриженные седые волосы головы, усы и борода. Одет он был со вкусом, в бежевый свитер крупной вязки и джинсы из добротной синей джинсовой ткани. «Это петербуржец, может, даже из творческой интеллигенции, – подумал об Олеге Игорь, – блеск интеллекта в глазах выдаёт. Уже не среднего, но зрелого возраста, видимо ненамного старше меня, «навскидку» лет примерно пятьдесят – пятьдесят пять».

Но уже первыми фразами Олег разочаровал Игоря по той причине, что речь его была засорена ненормативной лексикой. «Неожиданный поворот сюжетной линии, – подумал Игорь, – поторопился я причислить его к интеллигентам». Не разделяя понятий «интеллигентный человек» и «культурный человек», он считал, что культурным людям не свойственно использовать в своей речи мат. В понимании Игоря, культура речи человека всегда являлась признаком его интеллигентности. Для него было удивительным и то, что Олег позволял себе употреблять мат в присутствии малознакомого ему молодого человека. Да и себя он не мог причислить к тем, с кем Олег мог бы «изъясняться» таким образом, невзирая на их небольшую разницу в возрасте.

III

Олег сокрушался по поводу ранних холодов. Говорил, что давно пора «переобувать» все автомобили в зимнюю резину, уже много аварий на дорогах из-за несознательных водителей. На что Игорь произнёс протяжное «Да-а…». Олег, расценив это как согласие с его мнением, продолжил своё повествование, щедро пересыпая его «крепкими словечками». Но Игорь, своим «Да» выражал разочарование. «Действительно, внешность обманчива», – подумал он об Олеге. А Олег продолжал приводить свои доводы:

– Так эти бестолочи <…> не понимают < …>, что при нулевом градусе уже зимняя резина должна стоять на машине, – горячился Олег, – вчера вечером такое творилось в городе на дорогах – Матерь Божья…

Игорь, не зная, как реагировать на такую «простоту общения» в присутствии молодого человека, предположил, что его замечание при Алане может обидеть Олега. Алан, видимо, тоже почувствовав себя неловко в такой ситуации, поднялся со своего места.

– Пойду, перекурю, пока поезд не тронулся, – сказал он и вышел.

Олег ему вслед произнёс крылатую фразу «Курить – здоровью вредить!», и в нецензурной форме пояснил, что сам он некурящий.

Игорь ещё раньше отметил про себя, что для жителей Петербурга в настоящее время стало привычным слышать от окружающих матерную речь в общественных местах. Поначалу он недоумевал, наблюдая за их безразличием и спокойной реакцией на происходящее вокруг: в автобусах, метро и на их рабочих местах. Часто ему приходилось слышать мат от трезвых, вполне респектабельных и представительных мужчин, неторопливо прогуливавшихся по центру города. Они не понижали свой голос даже тогда, когда рядом с ними оказывались женщины и дети. Не раз он слышал здесь матерщину и от женщин. Игоря удивляла такая форма общения.

Когда ему довелось гулять по Невскому проспекту с двоюродной сестрой и её мужем, приехавшим в гости из Подмосковья, то, в очередной раз услышав от мирно беседовавших прохожих мат, Игорь поинтересовался у сестры:

– Галина, ты ведь здесь пять лет училась в советские годы, тогда здесь также матерились на улицах?

– Нет, что ты?! Тогда в Ленинграде коренных жителей, переживших блокаду и войну, проживало больше. Им их культурные корни не позволяли так изъясняться. Наверное, переехавшие сюда со всего Советского Союза лимитчики, их тогда ещё называли «лимита», которые участвовали в строительстве города и метро, привнесли свою «культуру» общения. Вот

и обеднел здесь словарный запас. А курящих женщин здесь и раньше было много, – ответила тогда сестра.

– Неужели нужны ещё какие-то потрясения или революции, чтобы искоренить всё это зло? – высказал он тогда своё мнение.

Сейчас же, раздумывая о своей реакции на «простоту» Олега, Игорь, услышав стук открывшейся двери своего купе, поспешил «откланяться». Прервав речь Олега, он сказал:

– Извините, мне пора. Спасибо, что приютили, Олег,

я ещё к вам загляну.

Видимо, такая вежливость Игоря, побудила Олега ограничиться лишь одной фразой без лишних слов:

– Всегда пожалуйста!

IV

Войдя в свое купе, Игорь застал свою соседку сидящей за столом с пакетом кефира и булочкой в руках.

– Здравствуйте. Приятного аппетита, – произнёс он, присаживаясь напротив.