Путь домой

Казах предложил двигаться на восток, искать центр города, там должны быть ещё магазины и возможно еда. Чувство голода стало для них постоянным спутником, затмевая собой все иные. «Забавно, этот боров думает только о магазинах, а что дальше? Что будем делать когда магазины закончатся? Нужен план». Он не сдохнет так просто, не сорвётся, как брат, в кишащую рогатыми тварями бездну. «Нет! Нет!». Он должен гнать эти мысли, не поддаваться, его не сломать. Картина вновь предстала перед глазами, напомнив о себе, и ушла на задний план. Брат, проткнутый огромным рогом мохнатого, как мамонт, существа. Она вернётся и снова заставит его сердце болеть. Они выросли вместе, не разлей вода, так про таких говорят, если бы только он смог удержать его руку, если бы смог.

– Ну что поели и на боковую, – облизнувшись сказал Казах, на его бороде висел кусочек того зверька, что служил им ужином, и обедом, и завтраком тоже. – Швед ты дежуришь первым, сменю тебя через пару часов.

Он кивнул, взял заострённую палку, нож, и сел лицом к лесу, прислонившись спиной к дереву. Сколько он не спал? Кажется целую вечность, дремота брала своё, обволакивая сознание словно липкий червь. Крик боли пронзил ночь. «Что случилось? О Боже нет! Я уснул, точно уснул! Что это такое? Что это за звук? Все на месте? Где Ганс? Куда черт подери он подевался?». Звук нарастал, становился ощутим кожей, он пытался разлепить сонные глаза и изо всех сил тер их руками. Вокруг были лишь кромешная тьма и тишина, сдавившая голову, слышен был только стук сердца в груди. «Где же все остальные? Конечно же притихли и замерли, его самого также сковал страх». Вспышка света осветила пейзаж. Около десятка, за каждым деревом, оскаленные пасти, словно дикие улыбки, не предвещающие ничего хорошего, три глаза на морде, длинный хвост рассекает воздух как бритва. «Ганс точно исчез». Казах стоял к ним ближе всех, держа в руке сигнальный огонь. Подмигнув и кивнув в сторону дороги, он кинул огонь в чудищ. Это был знак бегства. Швед сорвался с места, взрыхлив землю ботинками, и припустил что есть мочи, сбоку от него бежала Валя и пацан, ещё дальше петлял между деревьями Казах. Лапы ли зверей издавали тот самый треск? Или они делали это пастью? Тем самым они устрашали жертву, загоняя её, лишая возможности соображать, уговаривая сдаться. «Нет! Вы меня так просто не получите», – подумал он и ускорился, наступая на морду одному из них, подобравшемуся слишком близко. На бегу он делал резкие выпады назад и бил уродов ножом, жалея, что потерял острую палку в лесу, в суматохе. Пацан то и дело падал и скулил, поднимаясь. «Почти у дороги, ещё немного, ещё чуть-чуть. Ну же. Вот он тот магазин, нужно успеть». Уже отворяется дверь, пацан, Казах и он забегают внутрь. Всего мгновение у двери и огромные лапы молниеносно уносят назад Валю, впивая в грудь когти. Крик боли пронёсся, заставив закрыть уши руками. Последнее, что они увидели – её глаза, наполненные мольбой и ужасом. Пацан дернулся к двери, но Швед его не пустил, преградив путь собой. Казах уже забаррикадировал дверь, но он все ещё держал пацана, содрогающегося от рыданий.

– Мама, мама, она всё что у меня было!

– Тише парень, тише! Уймись, она хотела, чтобы ты жил. – Он обмяк и затих, предательские слезы катились по его щекам.

Снаружи слышался клекот. «Они окружают, достаточно умны, чтобы сторожить их и ждать, или уйдут? Должно быть что-то, чего боятся эти твари. Может света? Надо дождаться утра». Бах! Бах! «Одна стучит в забаррикадированную дверь. Неужели не наелись? Сожрали двоих всего за одну ночь!». И все из-за него, виноват, уснул, на его душе этот груз будет висеть до конца дней. Не успел он повернуть голову, как получил от Казаха мощный удар кулаком в челюсть.

– Как ты мог уснуть? Как? – Глаза здоровяка блестели, то ли от слез, то ли от гнева.

Что тут ответишь? Он опустил голову на грудь, уставился в пол, кровь капала из носа на грязную футболку, давно потерявшую свой цвет.

– Я посижу на стреме, ложитесь спать, – проворчал Казах.