Путь домой

Второй выпучил глаза и, заорав что-то нечленораздельное, но явно матерное, очертя голову бросился в атаку, размахивая своей неподъемной секирой. Совершенно зря, кстати – мало того, что получалось это хоть и грозно, но совершенно неэффективно, так еще и силы впустую тратил да равновесие с трудом удерживал. Петр положил руку на бластер, но тут же передумал, шагнул вперед и вбок, пропуская удар и, когда нападающий, увлеченный собственным богатырским размахом, нырнул вперед, приложил его локтем по хребту. Рассчитывал не убивать – пленный позарез был нужен, чтобы сориентироваться в окружающей реальности. Увы, по неопытности не рассчитал. То, что с мерзким хрустом сломался позвоночник, было запланировано, а то, что абориген, падая, раскроил себе голову о камень, совсем даже наоборот.

Жаль, жаль, Петр подбежал к первому… Тоже мертвый. Ребра не выдержали удара и распороли все внутренности. Вот и лежит теперь, изо рта тонкая струйка крови течет, запеклась уже почти, глаза закатил. Словом, труп.

Говорят, когда в первый раз убиваешь – переживаешь, не спишь потом, тошнит тебя, или еще что… Ни фига подобного, ничего курсант Виноградов не почувствовал. На него напали – он оборонялся, не он – так его бы убили и оставили здесь лежать. Тяжелое копье со скверной ковки наконечником было тому отличным доказательством. Единственным чувством, которое сейчас испытывал Петр, было легкое сожаление о том, что допрашивать некого. Возьми он хотя бы одного живым – тот бы у него не то что разговаривал, а пел бы, как соловей. Курс проведения допросов в полевых условиях был в училище факультативным, но Виноградов посещал его регулярно – мало ли, что в жизни пригодится. В конце-концов, вдруг надоест профессия пилота, и решит он пойти работать, скажем, следователем?

По-хорошему, надо было бы обыскать трупы, но брезгливость Петр преодолеть так и не смог – уж больно от них воняло. Подхватишь еще каких-нибудь насекомых… Используя копье как рычаг, курсант скатил трупы к реке и отправил их плыть вниз по течению, справедливо рассудив, что там их или рыбы съедят, или просто изобьет о камни до полной неузнаваемости. Во всяком случае, с курсантом Виноградовым их ассоциировать уже никто не сможет. Трупы кантовать было тяжело – мужики были хоть и бедно одетые, но крупные и достаточно упитанные. Явно не голодали… Ну и хрен с ними. Петр зашвырнул вслед за ними в реку и орудия их производства, в смысле, оружие, а не гениталии их папаш, и решительно вернулся к палатке – впереди был долгий день, и надо было позавтракать.

К городу он вышел три дня спустя, когда тело уже окончательно привыкло к новому режиму, а жареная рыба успела изрядно надоесть. Город был… Ну, так себе городишко, прямо скажем. Несколько десятков одно- и двухэтажных домиков, жмущихся друг к другу и окруженных с трех сторон не слишком высокой крепостной стеной из грязно-белого камня. Четвертой стороной город упирался в море, с холма хорошо были видны невзрачные причалы, к которым уныло жались такие же невзрачные рыбачьи лодки и пара каких-то небольших суденышек, похожих то ли на небольшие галеры, то ли на баркасы-переростки. Вокруг крепостной стены тянулись давным-давно оплывшие от времени полузасыпанные остатки рва, перед воротами из потемневшего от времени, окованного грубыми железными полосами дерева, был заметен намертво вросший в землю подъемный мост. Словом, полный отстой, как любил говорить его однокурсник Фриц. Бывший однокурсник – Фриц погиб во время крушения "Меркатора", до конца не покинув пост управления огнем…

Это был последний день, когда Виноградов ночевал в палатке – он решил пойти в город с утра, а то, попав туда под вечер, без денег, не зная местных реалий, можно было влезть в неприятности. Конечно, с парой бластеров можно было спалить этот набор антиквариата, по недоразумению называющийся городом, дотла раньше, чем его жители сказали бы "мяу", но зачем впадать в крайности? Курсанту хотелось попасть домой, а не завоевывать этот несчастный остров. Раз так, стоило договориться, а не начинать стрельбу с двух рук, тем более что как раз этим экзотическим искусством Петр владел из рук вон плохо.

К воротам он подошел слишком рано – утренний туман еще не рассеялся, и ворота были закрыты. Можно было, конечно, перелезть через стену, даже с грузом в "лице" рюкзака это было несложно, но зачем? Петр был здесь чужой и не без основания считал, что лучше сначала попробовать по-хорошему, поэтому он просто присел на здоровенный валун, который, в числе десятка других, валялся неподалеку от ворот явно в качестве скамейки для таких же, как он, бедолаг, и стал ждать, когда ворота, наконец, откроют. Заднице на камне сидеть было, конечно, холодно, но, как известно, лучше идти, чем бежать, лучше стоять, чем идти, лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть. Руководствуясь этим нехитрым принципом, курсант расположился со всем возможным комфортом.