Путь домой

Я явственно почуяла ее наслоившийся на землю запах, когда подошла к ее логову под террасой дома на холме, куда я приходила к ней когда-то давным-давно: значит, Мама-Кошка все еще жива. Протиснув нос в пространство под террасой, я поняла, что она сейчас там, и я вытащила голову обратно и завиляла хвостом.

В следующее мгновение она вышла, мурлыча, и потерлась об меня. Она была такая крошечная! Я не понимала, как она стала такой маленькой.

Я была так рада видеть мою маму. Я сразу же вспомнила то время, когда мы с ней и моими братиками и сестричками – котятами жили в логове и она заботилась о нас. Теперь, когда я потеряла Лукаса, прикосновение ее головы к моей шерсти успокаивало меня. Когда-то она была моей первой семьей, а сейчас стала той единственной семьей, которую я могла отыскать.

Мама-Кошка двигалась теперь немного скованно, и на некоторых маленьких участках ее шкуры не было шерсти. Я обнюхала ее всю, и от ее дыхания пахло только кормом для кошек, а запахов птиц или мышей не было совсем. И, судя по ее запаху, она в последнее время не подходила к Лукасу. Так что моим надеждам на то, что она приведет меня к моему человеку, не суждено было сбыться.

Когда Мама-Кошка грациозно запрыгнула с земли на террасу, я последовала за ней, найдя ступеньки, по которым я легко могла подняться. Терраса отходила от дома с большими окнами, и я обнаружила на ней миску с едой и миску с водой, а также запахи, оставленные несколькими людьми.

Я поняла, что кто-то заботится о моей маме в ее новом логове точно так же, как Лукас кормил ее, когда она жила в старом, и так же, как некоторые люди кормили меня, пока я так долго-долго добиралась сюда.

Мама-Кошка смотрела, как я ем из ее миски мягкую влажную пахнущую рыбой еду. Еды было немного, но те кусочки, которые я съела, показались мне очень вкусными. Затем я снова начала обнюхивать мою маму и поняла, что у нее какое-то время не было котят, потому что от нее больше не исходил запах молока.

Когда за большими стеклянными дверьми террасы появилась женщина, я подумала, что моя мама сейчас убежит, но она не сдвинулась с места, даже когда двери раздвинулись. Мама-Кошка только повернула голову и спокойно посмотрела на женщину, от которой пахло сахаром и мукой.

– Дэйзи? Кто эта собака? – спросила женщина.

Услышав слово «собака», я завиляла хвостом.

– О Дэйзи, она же уличная. На ней даже нет ошейника. Она что, съела твою еду?

Женщина наклонилась и протянула руку, но Мама-Кошка к ней не подошла. Вот почему от шерсти моей мамы не пахло людьми – она принимала от них корм, но ей не хотелось, чтобы они ее приласкали. Я все еще виляла хвостом, гадая, не нужно ли этой женщине вместо нее приласкать меня.

– Кыш, собака, кыш! Тебе здесь не место.

Женщина показала куда-то рукой, а затем махнула ею так, словно бросала мячик. Я посмотрела туда, куда он мог полететь, но ничего там не увидела.

– Иди домой, – скомандовала она.

Я посмотрела на нее в недоумении. Там больше не было Лукаса и Мамули. Что же теперь означает «Иди Домой»?

– Уходи! – крикнула она.

Я поняла, что она считает меня плохой собакой, возможно, потому, что я не делаю «Иди Домой». Я тихонько двинулась к краю террасы, спрыгнула на землю, и Мама-Кошка последовала за мной.

– Дэйзи? Кис-кис-кис! – позвала женщина.

Я завиляла хвостом. Моя мама потерлась головой о мою шею, но, когда я лизнула ее морду, ей это не понравилось, и она отвернулась.

Я вспомнила, как Большая Киска смотрела мне вслед с вершины скалы. Иногда кошкам надо оставаться на месте, когда собаки должны уходить. И сейчас это происходило опять. Спускаясь с холма, я точно знала, что моя мама стоит позади меня неподвижно и смотрит мне вслед.

Так прощаются все кошки.

Я не знала, что делать, и решила опять сделать «Иди Домой» и посмотреть, будет ли Лукас там на этот раз. Я перебралась через узкий ручей, взобралась на берег и двинулась по парку, пройдя мимо горки, по которой я столько раз взбиралась и с которой столько раз спрыгивала на землю. Почему-то теперь она стала намного ниже.

Я направилась в сторону моей улицы, но прежде чем я успела до нее дойти, за угол завернул грузовичок, тот самый, от которого пахло собаками и кошками и в кузове которого стояли проволочные вольеры. Я остановилась, и грузовичок тоже остановился. С его переднего сиденья вылез толстый мужчина в шляпе.

– Надо же, кого я вижу, – сказал он.

Я не стала вилять хвостом и посмотрела на него с подозрением.

– Ко мне, девочка! – Он засунул руку в грузовичок и достал оттуда палку с веревочной петлей на конце. – Лакомство! – крикнул он.

Мне вдруг стало очень страшно. Я не верила, что Мужчина в шляпе даст мне лакомство, хотя и помнила, что раньше он это делал. Он один из тех людей, которые будут мешать мне быть с Лукасом, и он будет при этом сердиться. Он плохой человек.

Я повернулась и побежала прочь.

* * *