Путь домой. Четыре близнеца

Эти последние слова граф произнёс, снова глядя прямо в глаза Ламороу, который, как граф верно догадался, хорошо понимал фрагийский. Тот и правда понял намёк. Как раз в этот момент к нему подбежал какой-то гвардеец и что-то шепнул. Ламороу в ответ отрицательно качнул головой и удалился сам. А граф развернулся к Раю и едва заметным движением головы указал туда, где только что стоял Ламороу.

– Господин Рай, думаю и нам надо поспешить.

Что ж, Рай с трудом подавил в себе желание призвать своих спутников к отступлению. Граф ждал от него другого, и Рай, невольно сжав кулаки, ринулся прямо на гвардейцев, словно те были лишь сорной травой под ногами. Те и правда поспешили расступиться. Граф, Антуан и сопровождавшие их четыре до зубов вооружённые лакея не отставали. Жандармам граф велел остаться в парадной.

Рай не мог не заметить, что по мере приближения к спальне герцога им встречалось всё больше и больше заинтригованных лиц. Казалось, здесь собралась уже вся прислуга дворца, путь же назад надёжно преградили гвардейцы. Напряжение нарастало, словно над их головами собрались грозовые тучи, и Рай почувствовал, как в его памяти буквально рушатся перегородки, отделяющие его прошлое от настоящего. Вот оно, уже хорошо забытое чувство риска, злобного бесстрашного азарта. Казалось, с его плеч дряхлыми обломками сваливается тяжесть прошедших десяти лет, и он снова полон сил и пуще прежнего ненавидит герцога. Да, но ему, Раю, теперь есть что терять, и есть что защищать.

Его полёт прервался на пороге той комнаты анфилады, где был вход в покои герцога. В дверном проёме возник Пит – праиэр блондин преградил им путь, и этого человека даже Рай не смог бы сравнить с сорной травой. Пит стоял с обнажённой шпагой в одной руке и длинным кинжалом в другой. Обнажить оружие в этой части дворца – дело неслыханное. Возмущённый Рай уже хотел было выхватить и свою шпагу, но тут понял, что Пит даже не смотрит на него. Как только рядом с Раем возникли Антуан и граф де Лаган, почти всегда прищуренные глаза Пита изумлённо распахнулись, а рот приоткрылся. Его взгляд заметался между лицами графа и Антуана, и в отличие от многих других, он почти сразу понял, что перед ним не Френсис:

– Вы?!? Здесь?!! – вырвалось из его груди.

Граф де Лаган выступил вперёд:

– Сдается мне, ты знаешь, кто мы. Хорошо. Но почему мне кажется, что у тебя приказ лишь задержать нас, но не сражаться? Я прав? В таком случае, считай, ты его выполнил. А теперь посторонись.

И в этот момент Рай мог бы поклясться, что глаза всегда такого бесстрастного Пита вдруг увлажнились. «Что происходит?!» – изумился Рай, но Пит не позволил его вниманию зацепиться за эту мысль. Он подарил Антуану ещё один долгий взгляд и… отступил.

– Вот и славно… – резюмировал Рай и снова ринулся вперёд.

Подлетев к спальне герцога, он, не остановившись не на миг, с силой толкнул двери и, несмотря на царивший в комнате полумрак, успел заметить растерянные лица Ламороу и герцога. Последний был бледен, как сама смерть. Ламороу, зловеще сверкнув глазами и молниеносно выхватил шпагу. Антуан обнажил шпагу так же быстро и уже был перед отцом.

Взгляды герцога и графа скрестились, и, казалось, в воздухе замелькали молнии. Это был лишь миг, но этот миг запомнили все присутствующие. Такая глухая ярость перекосила лицо герцога, и такой горький гнев зажегся в глазах графа… Герцог перевёл взгляд на Антуана, на секунду замер, и вдруг его рука метнулась в сторону юноши:

– Ты… Вы!!! Не может быть!!!

Герцог рванулся в своём кресле, его лицо приобрело зеленоватый оттенок, рука судорожно схватилась за сердце, и страдалец рухнул в своё ложе без всяких признаков жизни. Ламороу тут же метнулся к нему:

– Ваша Светлость!!! Милорд!!! – в голосе первого праиэра слышался неподдельный ужас, – Милорд!!!

И герцог внял мольбе своего первого праиэра, заметно вздрогнул, с большим трудом приподнял отяжелевшие вдруг веки, перевёл взгляд на Ламороу и едва слышно произнёс:

– Пусть… они уйдут. Слышишь, отпусти их…

– Но, милорд…

– Делай, как я сказал! – угасающие глаза герцога на миг вспыхнули, – Мне скоро предстоит предстать перед Всевышним. Не клади на мою душу ещё один грех…

И герцог закрыл глаза, только его грудь судорожно вздымалась, напоминая о том, что этот человек ещё жив, пока ещё жив…

Ламороу тяжело распрямился и поднял взгляд на графа:

– Уходите, господа. Уходите. Это воля моего господина, и благодарите его за эту милость.

Ламороу открыто развернулся к Антуану, и такой ненависти исполнился его взгляд, что молодой граф невольно выше поднял шпагу, но то был не страх, а решимость принять вызов, если таковой сейчас прозвучит.

– Это ваше появление лишило моего господина последних сил… Полагаю, сударь, мы с вами ещё поговорим, и один из нас умрёт, – глухо прорычал первый праиэр.

– Что ж, если тебе так угодно, ты умрёшь от руки моего сына, – согласился граф, – Но сейчас ответь мне, куда и зачем уехал Френсис?

Ламороу бросил взгляд на неподвижного хозяина и после минутной заминки ответил: