Путь-дорога фронтовая

После тщательного исследования командировочных предписаний пограничник хмуро, как показалось мнительному Петру Петровичу, жаждущему постоянных человеческих улыбок, вернул их актерам и козырнул.

— Значит, других документов для возвращения из-за границы нам не потребуется? — переспросил Петр Петрович, желая вполне удостовериться, что их пропустят обратно, а не оставят навсегда по ту сторону Прута.

— У вас предписание фронта. Этого достаточно для поездок туда и обратно, — сухо ответил, пограничник, очевидно осуждая людей, не понимающих значения воинских предписаний.

— Спасибо, голубчик, — с улыбкой поглядел на него Петр Петрович. — Теперь мы спокойны. А то знаете ли…

Лошади тронулись.

— В международных делах надо быть всегда пунктуальным, — сказал он, довольный, что все разъяснилось и рассеялись его сомнения. — Ведь тут каждая буквочка важна. Не та буква — конфликт! Такие вещи надо понимать!

Он проговорил это так авторитетно и солидно, как будто всю жизнь занимался международными делами.

— Петр Петрович — большой дипломат! — улыбнувшись краями губ, сказал Иван Степанович.

— Миленький Петр Петрович, а вам пошло бы быть посланником, — проговорила Катенька, пребывая в отличном настроении от новизны и необычности путешествия по чужой стране.

— У меня в характере есть педантизм, — не без серьезности отметил Петр Петрович, как бы давая понять, что пост посланника ему не противопоказан.

— И знание языка, — опять усмехнулся Иван Степанович.

Редкое для нашего трагического актера и неизменного скептика веселое настроение, вероятно, объяснялось теми же причинами, что и у Катеньки, а именно — новизной обстановки.

Оставив реплику Ивана Степановича без ответа, Петр Петрович продолжал обсуждение международных тем. Он высказал соображения, не лишенные интереса.

Касаясь послевоенного устройства мира, Петр Петрович заявил:

— Чтобы мир был прочен, надо запретить войну.

— А как это сделать?

— Вынести постановление и всем подписаться.

— Вряд ли капиталистические страны согласятся на запрещение войн, войны им выгодны, — заметил Иван Степанович.

— Заставить! — решительно произнес Петр Петрович и тряхнул перед собой кулаком, как бы показывая, как надо заставить.

Лошади между тем лениво волокли коляску с актерами по румынской земле. Въехали в пограничный не то поселок, не то городок. Здесь недавно шел бой. В стенах зияли большие пробоины. Крыши некоторых домов были разворочены. Оконные стекла выбиты. На улицах кучи мусора, битого стекла. Приходилось объезжать воронки от снарядов.

Потом кончились развалины городка, ленивой рысцой лошади засеменили по неровной дороге. Начались поля. Приятно грело солнце. Настроение артистов было добрым и жизнерадостным, под стать этому яркому солнечному дню.

— Представьте себе, мы едем по чужой стране, все кажется удивительным, непохожим, — мечтательно сказал руководитель бригады. — Катенька, вам, наверно, и во сне не снилось, что мы так легко попадем за границу. Вот удивится ваша тетушка, когда узнает. Иван Степанович, вы тоже, конечно, не предполагали такого случая?

Иван Степанович, выполнявший ответственные функции кучера и бдительно следивший, чтобы лошади не выкинули какого-нибудь нового фортеля, ничего не ответил на вопрос друга.

Петру Петровичу не терпелось поговорить.

— Странно! Странно! — качал он головой. — Вы только вдумайтесь: мы на чужой территории. Мы не имеем дипломатических паспортов, устанавливающих нашу неприкосновенность. У нас могут отнять лошадей, у нас на них нет никаких документов. Уж не сбились ли мы с дороги? — Он встревоженно оглянулся по сторонам.

Но Иван Степанович спокойно понукал лошадей, они влекли коляску в неизвестном направлении. Катенька что-то тихо напевала себе под нос. Один Петр Петрович волновался, он волновался не за себя, нет, сам он ничего не боялся, он просто хотел внести ясность в свои отношения с другим государством, куда их так неожиданно забросила судьба.

Выяснить эти отношения было не с кем, никто не попадался по пути, поэтому так озабоченно оглядывался бригадир, катя по незнакомой дороге чужой страны.

Впереди показались строения. Небольшие домики. Должно быть, деревня, или, говоря военным языком, населенный пункт. Действительно, он был населен. Когда артисты приблизились, они увидели людей, толпившихся у домов, с удивлением поглядывавших на коляску.

Что ждало здесь актеров? Какую линию поведения надо выбрать? С кем вести переговоры, если их остановят и задержат? Есть ли у них староста или другой какой-нибудь начальник? Все эти мысли возникали в голове Петра Петровича, который между тем радушно снял шляпу, приветствуя жителей. Жители тоже приподняли свои головные уборы самых разнообразных фасонов, начиная от заношенных войлочных шляп и кончая старомодными котелками, потерявшими от времени и цвет и форму.

Иван Степанович остановил лошадей у крошечной мазанки. Хозяином ее являлся старик с одутловатым лицом, заросший колючим волосом, поразительно похожий на ежа.

— Как поживаете? — вежливо спросил его Петр Петрович, подходя к нему и протягивая руку.