Путь-дорога фронтовая

В небольшом школьном зальце в тот момент удивительно перемешались разные эпохи. Офицеры Великой Отечественной войны окружили группу представителей Отечественной войны 1812 года, со странным любопытством разглядывая их. Самое большое впечатление произвела, конечно, Катенька. Она немедленно оказалась в кольце летчиков, восхищенно приветствовавших ее. Всем им было по двадцать — двадцать пять лет, все подтянутые молодцеватые, у каждого по меньшей мере по три — пять орденов на груди.

Старые актеры были также удостоены внимания летчиков, но, увы, гораздо меньшего.

Некоторым читателям, может быть, не нравится, что я называю свою героиню уменьшительно и даже ласкательно — Катенька, и тем самым как бы подчеркиваю свои особые симпатии к ней и навязываю их другим. Нет, я не хочу навязывать ни своих симпатий, ни антипатий. Даже не очень симпатичный мне Володя вызывает разные суждения о себе: с одной стороны — восторженное — Петра Петровича, а с другой — скептическое — Ивана Степановича. Что касается Катеньки Корсунской, то я раньше уже оговорился, что так ее называли в театре. Кроме того, и настоящую участницу артистической бригады, встреченную мной на фронте, тоже звали Катенькой. Мне не хотелось менять в повести ее имя.

Возможно, кто-нибудь подумает, что автор, выбирая имя героя или героини, связывает свой выбор с какими-то чертами характера или с внешним видом человека. Отнюдь нет… Но мы оборвем разговор о Катеньке, потому что к группе актеров подошел командир полка со Звездой Героя на груди и радушно поздоровался с ними. Он был. в том же возрасте, как и его подчиненные, пожалуй, только покрепче и покоренастее других.

— Подполковник Померанцев, — отрекомендовался он. — Командую вот этими воздушными гусарами, — слегка усмехнувшись, кивнул он в сторону летчиков.

— Очень, очень рады побыть у вас, — ответил за всех Петр Петрович, окончательно успокоившийся после дорожных переживаний.

— Мы приветствуем вас в нашей фронтовой среде, — сказал подполковник. — Каждый из летчиков, которых вы видите перед собой, не один раз встречался в воздухе о немцами, сбил не меньше чем по пяти фашистских самолетов. Ваш приезд вдохновит нас на новые боевые подвиги.

Артисты растроганно кланялись.

— А теперь разрешите приступить к делу. Товарищи офицеры, — обратился подполковник к присутствующим. — Благодаря счастливой случайности на нашем торжестве присутствуют представители искусства, всегда самые желанные наши гости.

Летчики бурно захлопали. Артисты поднялись на импровизированную эстраду. В комнате стало тихо.

Как назвать то, что исполняли актеры? Живые картины, инсценировка, импровизация? Как хотите. Но одетые в костюмы эпохи Наполеонова нашествия актеры читали отрывки из бессмертного романа, и впечатление было огромным. Летчики подбегали к актерам и горячо пожимали им руки. Концерт продолжался больше часа.

Потом актеров повели в соседнюю комнату, где был сервирован ужин.

В разгаре ужина со стула поднялся Петр Петрович и обратился к сидевшему с ним рядом командиру полка:

— Голубчик Дмитрий Сергеевич, давайте поцелуемся. Я, самый ужасный трус, какой когда-либо существовал на свете, хочу обнять самого храброго человека. Это не смешно? — оглядел он присутствующих. — Тогда простите старика.

Никто не засмеялся. Все громко зааплодировали. А подполковник, поднявшись, расцеловался со стариком и ответил:

— Человек, приехавший на фронт, да еще в ваши годы, не может быть трусом. — И поднял вверх бокал: — За храброе искусство!

Петр Петрович прослезился и, питая склонность потолковать на высокие темы, обратился к Померанцеву со следующим вопросом:

— Не объясните ли вы, как надо понимать услышанное мною выражение, что линия фронта здесь путаная? Извините меня, я никак не могу взять в толк, что это значит.

— Не знаю, известно ли вам, что вы находитесь в районе так называемого немецкого «котла», — ответил подполковник. — То есть, иначе сказать, несколько немецких дивизий окружены здесь нашими войсками. Со всех сторон!

— Со всех сторон! Понимаю, — кивнул Петр Петрович. — А с какой же стороны мы находимся?

— Мы находимся в тылу у немцев.

Петр Петрович похолодел.

— Но позвольте, голубчик Дмитрий Сергеевич, а если они захотят пойти домой?

— Наша задача и состоит в том, чтобы не пустить их домой, а уничтожить здесь.

— Очень интересно, — настороженно оглянулся Петр Петрович. — Вы полагаете, они не могут вырваться из «котла»?

— Умрем, но не пустим!

— Да, да, совершенно верно. «Умрем, но не пустим». Сказано превосходно!

А на другом краю стола, где сидела Катенька, тоже велись интересные разговоры, правда, не на столь высокие темы. Здесь около девушки вытянулась такая живописная вереница офицеров, что ордена на их гимнастерках сливались в одну бесконечную линию. По правую руку от нее сидел чернявый красавец капитан Медведев, разбитной, веселый малый, по левую руку — наш знакомый капитан Свешников, первый встретивший актеров и столь смутившийся при виде девушки. В отличие от Медведева, он был белокур, стеснителен и часто краснел.