Путь дракона

Она раньше слыхала, будто в первый раз больно, — однако боли не было. Интересно, какие еще россказни об отношениях полов окажутся неправдой? Вот что значит расти без матери — не у кого спросить… Однако даже при ее неосведомленности эксперимент, кажется, прошел успешно. Кахуар, опьяненный вином, отбросил всегдашнюю сдержанность, Китрин оставалось лишь подчиняться: поцелуй-другой, несколько прикосновений — и когда он опрокинул ее на постель, делать больше ничего не пришлось. Процесс, состоящий из толчков и стонов, казался одновременно и сближающим, и нелепым, но когда все кончилось — Китрин вдруг поняла, что думает о Кахуаре с большей теплотой, чем прежде. Должно быть, физическая близость связывает людей именно так — сочетанием взаимного удовольствия и стыда.

И все же она радовалась, что он спит. Опьянение прошло, мозг работал четко, после треволнений нынешнего вечера заснуть все равно не удастся. Останься Кахуар бодрствовать и поддерживать беседу, а то и изображать радушного хозяина — было бы только неловко, зато сейчас, пока он посапывает в подушку, есть время подумать.

Если весной морские пути были благополучны, если суда из Дальней Сирамиды прибыли чуть раньше, если произошли еще сотни событий, неизвестных ни Китрин, ни кому-либо в Порте-Оливе, — то корабли из Наринландии могут нагрянуть и завтра. А может, о них не будет вестей еще месяц. Последние сведения, нужные Китрин — часты ли пиратские набеги, какова обстановка в северных портах, не грозит ли Нордкосту гражданская война и не собирается ли воевать Антея, — можно получить только от капитанов, а представить наместнику план действий нужно будет сразу после прибытия судов.

Китрин вообразила, как приезжает ревизор Медеанского банка. Может быть, даже Комме Медеан собственной персоной. Она с улыбкой его приветствует и приглашает в дом. Или в кофейню. Да, лучше в кофейню. Там маэстро Азанпур проведет его в заднюю комнату, и она поднимется из-за стола, приветствуя гостя. Банковские книги будут наготове, все расчеты в порядке.

Ревизор — старик с грозным взглядом и широкими ладонями — проверит записи и контракты, и лицо его посветлеет, смятение и ярость улетучатся, останется только восхищение. Неужели она так умело обошлась с деньгами банка? Сохранила и даже преумножила? Китрин, лежа в темноте, подняла брови, репетируя нужное выражение лица.

— Это было несложно, — произнесла она вслух, хоть и тихо.

Затем она достанет из-под кресла шкатулку с годовым отчетом и отчислениями в главную контору. Ревизор все просмотрит, кивнет — и только потом, когда вопросов больше не останется, она вручит ему соглашение с наместником Порте-Оливы. И он примет его дрожащими от восторга руками. Надо же, сирота-полукровка — и способна на такие великие деяния! «Но при одном условии, — скажет она. — Если головная контора признает мой филиал».

— Банк Порте-Оливы — мой! — сказала она вслух. И низким голосом воображаемого ревизора сама себе ответила: — Разумеется, магистра!

Китрин улыбнулась радужным мечтам. А почему бы нет? Она спасла достояние целого города от рук ванайского герцога и от антейцев. Сберегла. Сохранила. И когда она докажет, что может управлять банком, почему бы головной конторе не оставить ее в этой должности? В конце концов, она заслужила и сам банк, и ту жизнь, которую он даст. Ревизору это будет очевидно. И Комме Медеану тоже.

Мелкая мошка села на ладонь, Китрин встряхнула рукой. Ее конкурент и любовник что-то пробормотал и шевельнулся во сне. Она с улыбкой взглянула на его спину, на шероховатую кожу. Будет чуть-чуть жаль одержать над ним победу. Но только чуть-чуть.

Откуда-то из прежней жизни всплыл рокочущий голос Ярдема Хейна. «Женского оружия в природе не существует…» Теперь Китрин знала, что это неправда.

Она соскользнула с постели, Кахуар не пошевелился. Одежда валялась вперемешку на кирпичном полу, и чтобы не разбудить спящего, Китрин накинула на себя первое, что попалось под руку: рубаху Кахуара, брошенную отдельно. Подол свисал до бедер — она решила, что сойдет. Прокравшись в угол комнаты, девушка нашарила на полу кожаный шнурок с бронзовым ключом, который Кахуар Эм всегда носил на груди.

Ну, почти всегда.

Легко, почти беззвучно она ступала по кирпичам пола, холодившим ноги. Дом стоял у порта; небольшие комнаты теснились вокруг маленького дворика с садом. Из четырех слуг — чистокровных ясурутов — на месте маячил только привратник. Как бы ни был велик лионейский клан, посланником которого выступал Кахуар Эм, дороговизна земли в Порте-Оливе не позволяла иметь дом более роскошный, чем у местной знати: такое щегольство пошло бы во вред репутации.

Китрин в темноте свернула налево и, отсчитав три двери, нашла нужную — дубовую, обитую железом. Нащупав замочную скважину, она вложила в нее украденный ключ и повернула. Замок отщелкнулся с лязгом, пронзительным, как крик, и девушка на миг замерла, но тревогу никто не поднял. Отворив дверь, она скользнула в кабинет Кахуара.