Путь дракона

– Я хотел сказать вам то же самое, – ответил он. – По секрету говоря, мне кажется, что мы оставим более мелких игроков не у дел. Хотя, признаюсь, я не рассчитывал соревноваться с Медеанским банком.

– Я не собиралась участвовать. Однако мне лестно, что господин наместник обо мне вспомнил.

– Он позвал вас, чтобы сбить мои ставки, – заметил Кахуар и тут же, видя реакцию Китрин, торопливо добавил: – Я не в обиде. Если дело пойдет худо, он точно так же использует меня против вас. Сентиментальные люди наместниками не становятся.

– И тем не менее.

– И тем не менее, – повторил он, словно соглашаясь.

Повисла мимолетная пауза; лицо зеленоглазого чуть дрогнуло – словно он увидел ее впервые. Словно она его смутила. Нет. Не смутила – заинтриговала. Его улыбка чуть изменилась, и Китрин вдруг поняла, что глядит на Кахуара мягче. Ее почему-то грела мысль, что именно он оказался ее соперником.

– С вами игра стала более интересной, магистра. Надеюсь, мы вскоре увидимся.

– Я в этом уверена, – ответила Китрин.

Гедер

Среди вздымающихся кремневых холмов, где Саракал незаметно переходит в Кешет, слово «князь» значило совсем не то, что в остальном мире. Князем мог зваться владелец некоторого количества земли, или командующий войском, или княжеский сын, а то и племянник. Даже раса почти не имела значения: князьями в Кешете могли стать и йеммут, и тралгут, и ясурут, формальных препятствий не существовало и для прочих – хотя прочих рас здесь попросту не было.

Первокровные в этих широких безводных равнинах появлялись реже других, и Гедер быстро обнаружил, что в городах и деревнях к востоку от Саракала его отряд – он сам, оруженосец и четверо отцовских слуг – стал местной диковиной, привлекающей всеобщее любопытство. Его звали «первокровным князем», и любая попытка объяснить разницу лишь усиливала непонимание. Искать соответствующий ранг среди титулов Кешета было делом бессмысленным, а то и невозможным, и, когда путешествующий со свитой князь Куп рол-Бехур принял Гедера как гостя, юноша счел, что проще будет делать вид, будто он более-менее равен рангом гостеприимному золотисточешуйчатому ясуруту.

– Не понимаю, князь Гедер. Ты оставил свою землю и свой народ ради дальних поисков, но тебе неизвестно, что искать и где. У тебя нет права обладать искомым, и ты даже не знаешь, позволено ли тебе предъявлять такие права. И ты надеешься получить прибыль?

– Тут дело в другом, – пробормотал Гедер, потянувшись за очередной колбаской на общем блюде.

Когда еще в дороге Гедер увидел над горизонтом пыльный шлейф от свиты князя, поднимающийся, как дым над гигантским пожаром, он ожидал увидеть армию и военный лагерь с такими же палатками, как та, в которой он спал на пути в Ванайи и в которой сейчас коротал ночи своей добровольной ссылки. Каково же было его удивление, когда он въехал не в лагерь – пусть грандиозный и роскошный, – а в город с деревянными домиками, с храмом в честь неизвестного Гедеру бога, с площадью для княжеских пиров. По траве и кустам было понятно, что города здесь накануне не было, да и завтра – как предположил Гедер – не будет. Город, как в сказке, просуществует лишь одну ночь и поутру испарится вместе с росой. Пока же вокруг горели факелы, пламя которых подрагивало под ветром, с неба смотрели звезды, от земли поднимался летний жар.

Гедер затолкал в рот колбаску – солоноватую и ароматную, оставлявшую во рту едва заметный привкус сахара и дыма. Он никогда таких не пробовал, и, даже если колбаски делали из глаз ящериц и птичьих когтей, он бы все равно не отказался, настолько они были вкусны. Из шестнадцати общих блюд, которыми рабы обносили всех сидящих за столом, блюдо с колбасками было у него любимым – хотя от зеленых крапчатых листьев с маслом он тоже не отказывался.

– Я ищу, – пробормотал он с набитым ртом, – ищу не золото.

– Значит, славу.

Гедер горестно улыбнулся:

– Умозрительным трактатом не прославишься, по крайней мере в наших краях. Нет, я путешествую по иной причине. Меня интересует нечто существовавшее в древности, я хочу найти сведения. Записать и найденные факты, и свои мысли. Чтобы потом люди прочли мой трактат и дополнили тем, что им известно.

«И еще, – не стал он говорить вслух, – я хочу сбежать подальше от смуты в Кемниполе и найти на краю земли уголок, где до меня не доберутся».

– А потом?

Гедер пожал плечами:

– Больше ничего.

Князь-ясурут нахмурился и отхлебнул из чаши, то ли стилизованной под кость, то ли вправду сделанной из массивного черепа. Усмехнувшись, он ткнул в Гедера длинным серебряным когтем:

– Ты святой.

– Нет, что ты, – запротестовал Гедер.

– Значит, ведун. Философ.

Гедер чуть было не стал отпираться, но опомнился:

– Может, и философ.

– Человек, конь и горизонт. Как я не догадался. Все твое путешествие – дело духовного свойства.