Путь дурака

Они сели в мягкие кресла. Марианна очень быстро сервировала стол, поставив три фужера, бутылку легкого вина и коробку шоколадных конфет. Рулон откупорил бутылку, выбив пробку хлестким ударом по дну бутылки, и аккуратно разлил нежное вино в приготовленные фужеры. Каждый взял свой фужер.

— За успех нашего великого дела! — радостно сказал Рулон, понимая под этим процесс Просветления, и пригубил бокал. Марианна тоже слегка пригубила вино, положила конфету в рот и стала ее сосать, как будто это была не конфета, а член, и незаметно подмигнула Рулону. Олег залпом опустошил фужер и сразу же налил себе еще.

— Я рад, что встретил таких людей, с которыми легко и просто решаются любые проблемы. Он снова поднял свой фужер и опять быстро выпил до дна.

Итак, сделка состоялась. Рулону было интересно и противно разыгрывать из себя негодяя, окручивать этого простофилю, не знающего цену деньгам и готового за любую плату покупать себе наслаждение. Он был труслив и глуп, поэтому сам не решался заводить подобные знакомства, так как для этого надо было шататься по кабакам и дискотекам, общаться с различными типами, которые всегда могли ошмонать и набить морду тому, кто морально слабее.

Марианна находила таких напуганных жизнью ребят и водила их к себе, показывая доступность манящих удовольствий, беря за минутку кайфа кучку денег.

Вскоре он ушел. Она набрала номер.

— Ириша, это я. Голубок попался, скоро приплетется к тебе. Сколько брать? У него наверняка еще сотняжка будет. Помни, мне третью часть.

На этом вся ворожба была окончена.

— Ну что, видел этого придурка, — сказала Марианна, и они весело рассмеялись. — Не будь таким, — добавила она.

— Не дай Бог, — сказал он, махая руками.

— Ты уже неплохо разыгрываешь клоунаду. Научился. Только не оценивай то, что делаешь ты, и то, что делают другие, с позиции морали, тогда ты увидишь мир реально, без хорошо и плохо, без добра и зла, без всей человеческой чепухи. Только тогда твои глаза узреют мир, созданный Богом, а не людскими оценками.

Только тогда ты увидишь все, как оно есть на самом деле, увидишь Бога во всем, а пока, как сегодня, ты будешь заморачивать себя мыслишками: интересно, противно и всякой прочей чепухой. Ты ничего не поймешь, ничего. Твой ум должен быть чист от оценок и мнений, как у кота. Ты должен просто наблюдать и действовать, действовать и наблюдать, не оценивая это никак, особенно с позиции мыши, понял.

— Что наша жизнь — игра, — с пафосом произнес Рулон.

— Вот это ты правильно заметил, дорогой, — сказала Марианна, ласково обнимая его. — Я хочу подарить тебе кассету с блатной музыкой. Послушай-ка, что поет этот бард, — с этими словами она включила магнитофон, и хриплый голос запел:

Запомни, вся суть в монете,

А нету ее, ты — ноль.

Ты раб — если добр и беден,

Если скуп и богат — король.

Не зевайте, хватайте удачу,

Каждый миг любой ценой,

Не зевайте, хватайте,

Иначе перехватит ее другой.

Каждый миг, каждый час

Мы стареем, и назад возврата нет.

Наша жизнь, наша жизнь лотерея,

Не бери пустой билет.

Рулон вскочил и радостно закружил по комнате.

— Вот это верно! Мне мой отец говорил между второй и третьей кружкой пива: «Друг мой, в этой жизни ты должен быть злым».

— Злым и хитрым! — добавила Марианна. — Злым и отрешенным, сохраняя жесткий самоконтроль.

— Почему нас учили быть добрыми? — спросил Рулон.

— А чтоб легче было управлять такими добрыми овцами.

— А что же такое злоба?

— Это безжалостность к себе, мой милый, это безупречность, это неуспокоенность, это высокий уровень энергии.

— Раз так, то я буду становиться злым! — жестко сказал Рулон и сделал несколько ударов каратэ с яростными выкриками.

Затем встал в стойку и, сохраняя жесткость, вошел в состояние отрешенности.

— Вот это другое дело, — сказала Марианна, — такой ты мне больше нравишься. Твои глаза должны блестеть от ярости, а не тускнеть от слез, от привязанностей и сентиментальной ереси, от усталости и дурацких терзаний. Помни это, мой милый, это то, чего тебе не хватает.

В детстве я дружила с одним хулиганом. Он был первым моим мужчиной. Я предложила ему продавать меня богатым старикам за большие деньги, только за очень большие. Сперва он был нормальным, понимал, что все то, что ему в жизни было внушено, — ересь. Был независимым и жестким, а потом он вырос, подумал, что надо быть таким как все, завел семью и стал дураком, серой мышью. Теперь горбатит на заводе.

Он сначала, казалось бы, все понимал, но программа зомби все же вселилась в него. Йогой он не хотел заниматься, так что если бы не стал мышью, то сидел бы в тюрьме — не лучше. Но я была с ним недолго, потом сама начала общаться с этими стариками, раскручивать их. А потом и вообще перестала давать им, просто кидала их, нечего себя растрачивать на эту мерзость. Я начала рано, и поэтому всякая дурость с «Алыми парусами» не коснулась меня. А то бы в каждом алкоголике искала принца, а потом мучилась бы всю жизнь. Ужасно! Иллюзии — вот что губит дурака, — сказала Марианна, весело рассмеявшись, затем игриво посмотрела на Рулона. — Как ты насчет купэлы, а милый? — чарующе спросила она.