Путь дурака

шают им это делать. Они осознавали в себе этот внутренний дискомфорт и радостно перешагивали через него, освобождались от этих цепей,

предрассудков. И тогда им становилось хорошо. Если вы не перешагнете через себя и не переломите себя, то так ничего в вас не изменится. Дурачье — это единственный способ что-то в себе изменить. Вот панки выбирают себе специально самых стремных баб, они называют их «жабами» и кичатся друг перед другом, у кого хуже и отвратительней. Но это все внешний протест, а вам нужно переломить свои рефлексы внутренние, победить дискомфорт. Тогда и бабы-«жабы» тоже могут помочь. Особенно йоги и тантристы любят ошиваться на кладбищах, самое подходящее место для практики. И о смерти каждую минуту легче вспоминать, и о бренности всего сущего, о тщетности всех усилий, направленных на мирскую суету и горе от людских привязанностей, видя оплакивающих покойника родственников. Да и некрофилией на досуге можно подзаняться. Здорово, сразу столько практик, столько внутреннего дискомфорта, который можно преодолевать с сатанинским усердием. Клево, ничего не скажешь, — причмокивая от удовольствия, кричал Рулон, бурно жестикулируя на ходу руками.

Впереди уже завиднелись окрашенные серебряночкой оградки и памятники, вызывающие жутковатое ощущение в сгущающихся сумерках.

— Я тут знал одного коммуняку, отца Примы, он хоронил свою мать. А наутро, представляете, — возмутился Рулон, — он поплелся кормить на кладбище мертвую маму. Если б это был маг или шаман, я бы понял. Но это же атеист. Вот как сильны традиции и предрассудки, что даже и научное мировоззрение не помогает. Теперь вам лучше понятно, какие же это зомби, сука, кормят мертвую маму. Дурачье, не будьте такими рабами всяких условностей, смысла которых вы сами, ни хрена, не понимаете.

***

Пробираясь среди кладбищенских оград, Рулон нашел свежую могилу, уставленную новенькими венками, усыпанную свежими трупиками цветов. Ветер шевелил листья осин, и казалось, что кто-то крадется за ним в темноте, освещаемый тусклым светом луны, выглядывающей из-за облаков.

- Вот тут давече мы схоронили мать Лилит. Помните? А сейчас помянуть ее время пришло. Ну что, будете есть мертвечину, — сказал Рулон зловещим шепотом.

Люди опешили и, не зная, что ему ответить, испуганно молчали. Гуру уселся на могилу и стал читать какую-то таинственную мантру низким, глухим голосом, от которого мурашки пробегали по коже. Через минут пять, которые присутствующим показались пятью часами, Рулон остановился.

— Это мантра для оживления мертвеца. Не забудьте, когда он встанет из могилы, загадать желание, и оно непременно исполнится. Только со страха не перепутайте что-либо, не то можете и навредить себе. Один парень с перепугу подумал, только бы мне всего этого не видеть. И ослеп. Будьте бдительны, — закончил он свою речь и продолжил зловещее хрипение мантры.

Вскоре могильный холм стал шевелиться все сильней и сильней. Почувствовав это, люди стали трястись от страха, и даже те, кто раньше не боялся, поддались общему настроению. И когда над могилой появился человеческий облик старухи из белого тумана, все в панике бросились прочь. Некоторые побежали в лес, другие, не разобравшись, — вглубь кладбища, цепляясь за кресты и рвя одежду о колья оград, перепрыгивая через скамейки и столики для поминания умерших. Привидение следовало за группой, ломившейся вглубь кладбища. Вадим оглянулся, увидев его, дико заверещал и, кинувшись в сторону, провалился в свежевыкопанную могильную яму, воя и мечась в ней, не в силах из нее выбраться. Утром могильщики обнаружили его там, поседевшего, находившегося в невменяемом состоянии.

Встретившись на следующий день с учениками, Гуру продолжал просветлять их.

— Тлалафуды, что ж вы поддались страху, потеряли последнее понимание и ломанулись, как бараны? Один даже совсем свихнулся, теперь в дурдоме на вязках лежит.

— Но ведь там было привидение, — возразил Юра Холодович.

— Все это порождение вашего же ума. Помните фразу: «Призрак бродит по земле, призрак коммунизма», — произнес Рулон зловещим шепотом. — Хватит вам жить болезненным воображением. Вот так и в революцию дурачье убивало друг друга на радость чертей, которые питаются страданием людей. А Гурджиев, не будь дурак, начал свою работу в этот момент в России и собрал утерянное людьми Знание. Вот почему он так долго не ехал в Париж. Но были люди, которые так никуда и не уехали, а собирали Знание прямо здесь, во время коммунистического режима. И мы с вами сейчас здесь тоже можем собрать много энергии верхних чакр, энергии Знания, пока дураки увлечены инфляцией и выращиванием картошки. Но для этого вы должны перестать быть стадными животными, перестать впадать в бессознательные состояния, такие, как паника вчера на кладбище, иначе вы так и останетесь идиотами.

— А разве Знание материально? — наивно спросил Борис.