Путь Дзэн

Поскольку Дзэн не признаёт абсолютного дуализма контролёра и контролируемого мира, ума и плоти, духовного и материального, — в его методике всегда есть некий «физиологический» аспект. Какой бы метод ни избирался: дза-дзэн, тя-но-ю или кендо, — большое значение уделяется правильному способу дыхания. Дыхание является не только одним из двух основополагающих ритмов тела; оно представляет собой также процесс, в котором контроль и спонтанность, действие произвольное и непроизвольное, обнаруживают своё наиболее очевидное единство. Задолго до появления школы Дзэн и индийская йога, и китайский даосизм практиковали «наблюдение за дыханием». Они старались предоставить дыханию возможность — но отнюдь не понуждать его — сделаться как можно медленней и спокойней. Связь между дыханием и «прозрением» с точки зрения физиологии и психологии всё ещё не выяснена. Но рассматривая человека скорее как процесс, чем как данность, как ритм, а не как структуру, мы ясно видим, что такое дыхание есть нечто, что он делает — и, следовательно, то, чем он является — постоянно. Следовательно, захват воздуха лёгкими идёт параллельно с захватыванием жизни.

Так называемое «нормальное» дыхание — это дыхание судорожное и беспокойное. Воздух при этом всегда задерживается и не выдыхается целиком назад, ибо человек как бы не в силах «отпустить» его и дать ему свободно пробежать весь свой путь в лёгких. Человек дышит не свободно, а как бы по принуждению. Поэтому обучение правильному дыханию начинается с полного высвобождения дыхания — его выпускают так, как будто бы из тела постепенно с помощью тяжёлого свинцового шара выдавливается весь воздух; сначала этот шар как бы погружают в грудную клетку, затем в живот, а потом он вываливается на землю. Возвратный вдох при этом получается сам собой как простое рефлекторное действие. Воздух не втягивается активно — его лишь впускают, а затем, когда лёгкие приятно наполнились, его снова выпускают, причём образ тяжёлого свинцового шара помогает ощутить этот процесс скорей как «вываливание», чем как выталкивание.

Можно позволить себе сказать, что такой способ дыхания и есть Дзэн в его физиологическом аспекте. Тем не менее, как и всем прочим аспектам Дзэн, ему вредит, когда к нему стремятся, и поэтому у начинающих часто развивается особого рода беспокойство: им кажется, что они уже не могут дышать, если сознательно не контролируют дыхание. Но как излишни старания обрести гармонию с Дао, старания видеть или слышать — так же излишни и заботы о дыхании, которое всегда само о себе побеспокоится. Так что это не столько дыхательные упражнения, сколько «наблюдение и отпущение» дыхания, и было бы грубой ошибкой прибегать к нему, как к принудительному средству, которое необходимо «практиковать» для достижения цели.

Этот способ дыхания годится не только для особых определённых моментов. Как и сам Дзэн, он подходит к любым обстоятельствам, и благодаря правильному дыханию, как и благодаря другим методам Дзэн, любая человеческая деятельность может стать разновидностью дза-дзэн. Применение Дзэн к жизнедеятельности не сводится к общепринятым видам искусства, а с другой стороны — не обязательно связано со специфической «техникой сидения», присущей собственно дза-дзэн. Покойный доктор Кунихико Хашида, всю жизнь изучавший Дзэн и издавший труды Догена, никогда, например, не занимался формальным дза-дзэн. Его практикой Дзэн были занятия физикой, и, объясняя свою позицию, он говорил, что всю свою жизнь не столько «изучал науку», сколько «научничал».

Искусства, вдохновлённые Дзэн каждое по-своему, дают живое выражение тому свойству неожиданности или мгновенности, которое присуще их видению мира. Мгновенные зарисовки картин суми или стихотворений хайку, тотальное внимание, необходимое в тя-но-ю и в кендо, вскрывают истинную причину того, почему Дзэн всегда назывался «путём мгновенного пробуждения». Это значит не только то, что сатори приходит мгновенно и внезапно, совершенно неожиданно, — скорость как таковая здесь не имеет значения. Дело в том, что Дзэн представляет собой освобождение от времени. Ведь стоит нам протереть глаза и хорошенько всмотреться, как мы убедимся в том, что никакого иного времени, чем данное мгновение, не существует, а прошлое и будущее — это абстракции, лишённые конкретной реальности.