Путь экзорциста

— Мотя мальчик очень хороший, — причитал несчастный родственник. — Папкой меня называл, слова от него бранного никогда не слышал, мать и сестру пуще жизни любил. А тут как отрезало. Сначала вообще пропал на неделю. А когда я уже сам собрался навестить эту шарашку, написал. Мол, дядя, всё у меня хорошо. Дядя!

Мы вместе с Глебом внимали, не шевелясь. И для него исповедь и человечность Эдуарда оказались шоком. Боялись спугнуть такое откровение и даже дышали тихо. Пухляш тем временем дошел до крайней степени расстройства. Тяжело поднялся, открыл дверцу шкафа, стоящего рядом со столом и безошибочно нашарил там успокоительное, не глядя.

Я воспитанно отказался, а монах, почесав за ухом, махнул рукой. Оттуда же настоятель извлек две хрустальные рюмки и разлил. Продолжил он лишь после второй.

По кабинету расползся хмельной аромат.

— Почуял я неладное, добился звонка, — после малой дозы горячительного Эдуард чуть взбодрился. — Так вот, скажу я вам. Не мой Мотя это был. Голос, как у жабы, холодный. Да, дядя. Конечно, дядя. Не знаю, что там с моим мальчиком сделали, но я просто так этого не оставлю!

Он треснул по столу, рюмки с графином подпрыгнули и лицо пухляша озарила надежда:

— Илья, вы же с княжной дружите, — смягчил он природу нашей связи. — Свяжись с ней, узнай что там творится. Уж я в долгу не останусь!

Эмм... Такого поворота я совсем не ожидал. И дело было не в том, что расстались мы с Яной не в самых радужных отношениях. Я не мог с ней связаться. Пытался, но даже брат её, до сих пор чувствующий вину передо мной, не смог этого устроить.

Княжна категорически отказывалась общаться со всеми, включая родню.

Но, глядя в умоляющие глаза Эдуарда, я попытался снова. Для этого пришлось позвать из приемной инквизиторов и вернуть мне вещи. Телефон Меньшиковой был отключен. Брат ответил, но не порадовал новостями. Всё без изменений.

И по его голосу я слышал, что и молодой князь начал волноваться, хоть и старался не подать виду. Но попросил связаться, если что-то узнаю.

— Так, — сказал Глеб, когда я закончил разговор с Меньшиковым, после чего мужик свел руки вместе, громко хрустнув костяшками. — И где эта богодельня находится?

— Глеб, ты же понимаешь, что я не могу санкционировать ваш визит туда, — начал вздыхать настоятель, хотя глаза его загорелись. — Ни одной веской причины для этого нет. Я хотел сам приехать, посещения для родственников разрешены, под подписку, но тем не менее. Но Мотя отказался и меня развернули. Меня! — в нём вспыхнул гнев, но сразу же погас. — Эти там, да простят меня бсеблагие, возомнили себя демоны знают кем. И не придраться... Но сердце моё чует, беда.

Ладно, наличие у пухляша такого чувствительного органа оказалось сюрпризом. Но весь его смелый план сводился к тому, что я могу узнать что-то у княжны. И теперь он сник, даже рюмку от себя отодвинул. На грани мужик.

— Где? — монаха же интересовало только это. — Эдик, они там с детьми хрен знает что делают. Говори адрес и мы разнесём там всё по кирпичикам. Но вернем тебе твоего Мотю, — он с сомнением посмотрел на меня: — И твою девицу тоже вернем.

Комментировать такое заявление я не стал. Даже от того, чтобы по лбу себя хлопнуть, удержался. Может, он и прав. И согласен я с ним был, что-то там нечисто и детей спасать нужно.

Но там кто вообще? Сдается, что та самая тайная императорская служба. Он серьёзно хочет против них пойти в одну, ну ладно две безумные хари? Глеб повернулся к двери и гаркнул:

— Эй, бессарабский! Дуй сюда!

Многострадальное дерево скрипнуло и там появилось виноватое лицо Карла. Ясно, кто заметил мой конвой и сообщил наставнику. И я уже понимал, к чему всё идет.

— Давай, крепыш, бегом метнулся, — жизнерадостно приказал монах. — Собирай команду непоправимых. Дело одно есть, простое... — закончил он зловещим смешком.

Я с надеждой повернулся к настоятелю, но в его глазах уже сияла победа над всеми имперцами и спасение драгоценного племяша. Взывать к разуму начальника главной имперской обители было бесполезно...

Глава 10

Мы сидели в полутемном помещении, освещаемым мерцающим светом десятков мониторов. Наставник назначил штабом каморку Аннушки, где и собралась вся наша команда.

Разместиться всем тут было непросто. Я успел занять поверхность ящика в стороне и сидел там нахохлившимся и охреневающим воробьем. Часть разместилась прямо на полу, в том числе и Герман, заняв оборонительную позицию перед розововолосой девушкой.

Свои поползновения к дочке наставника граф прекратил, как и к остальным представительницам прекрасного пола. Но теперь впал в ещё одну крайность, защиту чести нашего координатора.

Аннушку такие изменения в характере вечного ловеласа позабавили и она со скуки принялась заплетать тому косички в отрастающих лохмах.

Карлу пришлось сложнее всех, развернуться в заставленной стеллажами и коробками комнате с такими габаритами было нелегко. К тому же в рядах амбалов прибавилось.