Путь эльдар: Омнибус

К тому времени, когда Ансгар достигли Площади Ваула, где оставшиеся Стражи Тейрту собрались для последнего противостояния, Силти окончательно потерял весь контроль над собой и над своими воинами. Это была скорее резня, чем сражение, когда Ансгар резали защитников, словно одержимые яростью Слаанеши, дрожа от кровавого экстаза, смерти и развеянных душ, которые кружились вокруг них в буре насилия. Никогда прежде по улицам Сентриума не текла кровь эльдар. Ни во времена Войн кораблей, ни даже в худшие дни Династических войн насилие никогда не врывалось так близко к Дворцу Ясновидца. Нэвир никогда прежде не были свидетелями такому.

Лишь горстка Тейрту избежала резни, а некоторые даже обратились против собственных воинов, словно бы подвергшись инфекции буйства Силти, поворачивая свои клинки и сюрикен-катапульты против родичей или даже против самих себя. Это было безумие убийства, оргия насилия. Словно бы воюющие стороны дрались исключительно ради острых ощущений чувства крови, пятнающей их кожу. Все мысли о целях и высоких стремлениях, казалось, исчезли.

Группа Нэвир наблюдала за кровопролитием со своего балкона, высоко над безумной картиной. В то время как многие отворачивались в ужасе или отвращении, другие оставались у перил, не в силах отвести взгляд от ужасной притягательности зрелища, чувствуя возбуждение, ласкающее их души. Некоторые из тех, кто убежал, выказывая отвращение, постепенно возвращались обратно на балкон, пока он не оказался практически полон. Когда они смотрели вверх, то могли видеть разряды молний ша‘эйль, сверкающие над зданиями и строениями Сентриума, когда сам Флюир-герн, казалось, протестовал против такого насилия, вызванного поступками Морфрэна и вторжением вихря варпа снаружи. Когда они смотрели вниз, они видели залитую кровью Площадь Ваула, в которой отражалось потрескивающее проклятие, нависшее над ними, когда воины Ансгара и Тейрту в исступлении кромсали друг друга на куски.

Силти нашёл трусливого Морфрэна в личных покоях ясновидца, съёжившимся от страха, когда тот прятался за гордой, прекрасной Орианой и невинным младенцем Тьюри. Даже сам хилый старый Ясновидец Ривалин попытался встать между безумным Силти и трясущимся сыном Айдена. Морфрэн не вышел со Стражами, чтобы оказать сопротивление атаке Ансгара, но наблюдал за событиями с балкона ясновидца. В его глазах сиял блеск эмоционального возбуждения, а его тонкие губы были влажными, словно он пускал слюни. Даже не делая паузы на размышление, Силти прошёл через комнату, отодвинул в сторону ясновидца и ударил своими энергетическими клинками в живот Морфрэна. Явно удовлетворённый тем, что наследник Тейрту был фактически мёртв, Силти резко развернулся и вышел также внезапно, как и вошёл. Однако, то ли по совпадению, то ли так было задумано, Силти не задел ни одного жизненно важного органа, и Морфрэн в течение долгого времени лежал в растекающейся луже собственной крови, прежде чем появились два Стража Ансгара и потащили его вниз в банкетный зал вместе с Орианой и Тьюри, оставляя блестящий след крови на чистом и отполированном полу дворцовых коридоров.

Все трое были повешены над столом. Вокруг их шей затянули красивые шёлковые петли, и вздёрнули одного за другим. Их повесили на высоких люстрах. По одному члену этой маленькой семьи висело на каждой из трёх люстр, которые освещали края и середину стола для почётных гостей. Морфрэн даже не пытался драться. Он уже потерял слишком много крови, и в любом случае никогда не был достаточно сильным, чтобы оказать сопротивление Стражу. Он просто медленно раскачивался на верёвке, накинутой вокруг его шеи, из ран на животе стекала ровная струйка крови, тогда как его лицо становилось всё бледнее и бледнее. Блистательная Ориана также не могла оказать какого-либо сопротивления. Она пристально посмотрела в лицо Силти с самообладанием и достоинством, которые служили отличительным признаком лучших из Нэвир. Когда верёвку привязали и туго затянули вокруг её шеи, перед тем как ноги оторвались от опоры, она с презрением плюнула в лицо Паука Варпа в каплевидной маске.

Маленький Тьюри закричал. Его оставили напоследок, чтобы он мог видеть страдания Морфрэна и Орианы. Они позволили ему кричать и биться, и беспомощно драться. Затем они просто повесили его рядом с другими, позволив ему брыкаться и раскачиваться, пока не иссякли последние силы его детского протеста.