Путь эльдар: Омнибус

Здесь люди принимали пищу. В окружении стульев с высокими спинками посреди комнаты стоял длинный стол, накрытый к обеду. На нем уже были расставлены тарелки и канделябры. Услышав какой-то хныкающий звук, Тирианна вскочила на стол и побежала по нему, с легкостью огибая расставленную посуду.

На другом конце комнаты располагалась ещё одна зона отдыха с мягкими креслами и круглым столиком. В дальний угол забилась перепуганная человеческая женщина. К ней жались трое детей — двое женского пола, один мужского — с красными заплаканными лицами и блестящими от слез глазами.

«Это место пропитано порчей Хаоса, — вещал Келамит, — его нужно очистить».

Люди издали рыдающие животные звуки, когда Тирианна подняла сюрикенную катапульту.

Cтаршая женщина, мать, прокричала что-то, закрывая детей своим телом. Аспектный воин не обратила внимания на ее стенания и открыла огонь. Острейшие диски искромсали тело женщины. Дети завопили, их заплаканные лица залило кровью матери. Старший из них, мальчик, вскочил, и набросился на Тирианну. Она рефлекторно ушла от неумелых ударов, а затем резко опустила оружие на шею ребенка. Детский позвоночник легко переломился, и, не издав ни единого звука, убитый повалился на лакированный пол.

Девочки барахтались, пытаясь сдвинуть мертвое тело матери. Широко раскрыв глаза, они с ужасом наблюдали, как труп брата подергивается перед ними.

Тирианна посмотрела на младшую. Она была настолько мала, что, наверное, едва научилась ходить, но сейчас по взгляду девочки казалось, что за плечами у неё целая жизнь, полная скорби. Аспектный воин вновь открыла огонь, короткая очередь вырвала ребенку горло. Последняя девочка вскочила на ноги и побежала. Бесполезная попытка, и мгновение спустя она осела на ковер месивом из крови и разорванного платья, со светлыми волосами, растрепанными по лицу. Тирианна посмотрела на трупы, мешанину крови и неуклюже распластанных конечностей. Такие хрупкие. Их так легко убить.

Она рассмеялась.

Повалившись на бок, Тирианна испустила вопль отчаяния. Её собственный смех отражался от стен комнаты, навязчивый и неторопливый, наполненный презрением к чужой жизни. Провидец сжала голову руками, eё затопило чувство вины и стыда. Девушка начала содрогаться в конвульсиях, вспомнив каждую каплю крови на лицах мертвых детей. Она видела края ребер матери, окровавленные и изрезанные сюрикенами, торчащие из-под кружевного лифа. Тирианна чувствовала запах крови, слышала плач.

Каждая частичка ее сущности хотела бежать. Провидица подавила желание зашвырнуть воспоминания обратно, в темноту, крошечная часть ее сознания оказалась достаточно сильной, чтобы выдержать всю ярость собственной жестокости. Снова и снова, Тирианна смотрела, как семья умирает, но воспоминания не тускнели, и память о собственном наслаждении убийством раз за разом терзала её душу.

Tяжело дыша, провидец заставила себя подняться на ноги. Ей нужно принять это, признать, что часть ее способна совершать подобные поступки.

«Это только люди», — говорила она себе, но оправдание было слабым.

«Они не были невинными, они запятнаны Хаосом», — рассуждала Тирианна, однако это было заблуждение.

«Я — убийца», — подумала девушка.

Другая часть её разума отвергала обвинения. Боевая маска ниспадала, обнажая дух воина. Она была Зловещим Мстителем, воплощением очищающего пламени. Она убила сотни, были они виновны или нет — не имеет значения.

Тирианну отвращали не сами деяния, а наслаждение, которое она испытывала тогда.

Провидицу тошнило от этого смеха, от проявленного ей абсолютного безразличия к чужой жизни. Леденящий душу, лишенный сострадания, он вновь зазвенел у неё в ушах. Возможно, резня была оправдана, а возможно, и нет; она могла быть необходимой предосторожностью или хладнокровным убийством. Что Тирианна не отрицала, так это удовлетворение, которое она принесла. Это не был инстинктивным действием в пылу битвы, решением уровня «убивай-или-убьют-тебя». Это был хладнокровный, обдуманный, и оттого ещё более приятный поступок.

Отвратительное деяние так сильно взволновало девушку, поскольку она точно знала, что делает. Тирианна просто совершила немыслимое, не испытав ни чувства вины, ни стыда, и это было так опьяняюще — момент истинного познания кровавых дел Кхаина, не приглушенный логикой или моралью.

Сквозь внутренние самообвинения Тирианны прорвалась новая мысль. Даже в тот миг высокомерного триумфа она понимала, что запятнала себя кровопролитием. После битвы девушка покинула храм Сотни кровавых слез, отвернулась от Кроваворукого бога и навсегда очистилась от жажды войны.

Тот поступок, при всей его жестокости, освободил Тирианну от власти Кхаина.

Сосредоточившись на этом, девушка частично восстановила душевное равновесие. Когда жестокая сущность воспоминания схлынула, Тирианна смогла опереться на один простой факт: в самый темный момент она победила. Эльдар стояла на грани того, чтобы попасть в объятия Кроваворукого Бога, восхитившись смертью и кровопролитием, но не попала в ловушку.