Путь Эливена

Пенничел развязал мешок на голове пленника и приподнял передний край. Ни одного звука не издали плотно сжатые потрескавшиеся губы. Он помнил этот голос, что приказывал убивать в ту ночь, и его люди убивали. Хозяин этого голоса проткнул секирой Фрому, его отца. Очередь за Эливеном, ждать уже недолго. Он неохотно рассуждал, куда будет входить лезвие, много ли крови осталось в теле, будет ли он кричать или сможет вытерпеть все муки молча, стиснув губы, как сейчас. Но внезапно его мысли обрели другой оттенок. Меха кожаной канистры коснулись его губ, холодная и нежная вода просилась внутрь, и Эливен не выдержал. Он пил, пил, несколько глотков чистой воды рушили его планы забыться навсегда. Мысли понеслись чуть быстрее, Маттис, мать Маттиса, медальон, люди, великаны, синий круг, песок…

– Ну что, очнулся? Хатуэлл, поправь его мешок.

Воин слегка затянул верёвку, которая держала мешок под подбородком, показал кивком головы на ноги пленника и задал командиру немой вопрос. Тот не стал долго размышлять, лишь кивнул в ответ и лёг в дальний угол. Последние сутки он не сомкнул глаз, но теперь решил дать себе волю, закрыл глаза и мгновенно уснул.

Эливен очнулся от болезненного забытья благодаря толчку в плечо.

– Эй, просыпайся, выдвигаемся.

Встать на ноги оказалось не так просто. Опереться на руки не получилось, так как они были связаны за спиной кожаным ремнём. Попытка встать на колени привела лишь к приступам боли в ногах. Показалось странным, что он ощущал свои ступни обутыми в сандалии. Его ощущения не обманули, но вместо сандалий один из воинов команды Пенничела замотал их лоскутами, оторванными от длинных одежд, взятых в поход с избытком.

Эливен понимал, что любое непослушание с его стороны приведёт к смерти, поэтому решил попробовать встать ещё раз, но снова оказался на коленях. Через мгновение его подхватили под руки и посадили в повозку.

– Тебе лучше лечь, мы накроем тебя, иначе ты замёрзнешь. Путь не близкий, береги силы.

Повозка мерно скрипела, отражая все впадины и камни на свой корпус. Морхун шёл быстро, как будто знал, что возвращается в родной загон. Знакомые звуки, доносящиеся из клюва скакуна, успокаивали и умиротворяли. Никто не разговаривал в пути, чтобы не тратить тепло, только откуда-то из темноты спереди доносилось «крха, крха, крха…». Терпеливое животное самостоятельно выбирало себе дорогу, повинуясь инстинкту. Скакун шёл туда, где он когда-то вылупился из яйца, где его перья на спине аккуратно разглаживал морхун-отец, а ласковые руки женщин щекотали под его крыльями, чтобы взять немного пуха для ниток.

Ночь ещё не отдала свою власть, как показалась знакомая воинам скала. Высокая стена, утыканная тёмными амбразурами, была будто вогнута внутрь. Если подойти ближе и приглядеться, станет понятно, что эта вогнутость стены создана искусственно. Её тесали сотнями лет, пристраивали выступы по краям, но не для того, чтобы она казалась гостеприимной гаванью для путника. Любой, кто посмеет подойти слишком близко к воротам, будь то простой торговец, разведчик или предатель, он вряд ли сможет покинуть это место, не отдав самое ценное, что у него есть. Из каждой бойницы торчало остриё стрелы, самострелы были направлены на площадь перед входом, не оставляя ни единого пятачка для спасения.

Полукруглая площадь, словно чёрная пасть чудовища в темноте, давала возможность развернуться и уйти, но у команды Пенничела была другая задача. Они не раздумывая пересекли черту, после которой стали мишенями для десятков самострелов, соединённые между собой бечёвками спусковые крючки объединялись в сложную систему натянутых шнурков, сходящихся к главному посту. Громкий голос в темноте заставил вздрогнуть не только Эливена, но и самых закалённых в боях воинов, включая командира. Малейший провал, одно неловкое движение, и бежать будет некуда. Веер из стрел пронесётся над площадью и настигнет каждого, кто оказался в этой каменной пасти.

– Стой! Дальше пути нет. С чем пожаловали? – раздалось из чёрного отверстия над воротами. Стены отразили голос и усилили, направив зловещий вопрос прямо в центр полукруглой площадки.

– Это я, Пенничел. Со мной мои люди. Окрой ворота, мы устали и замёрзли.

В воздухе прокатился еле заметный гул, похожий на тихий смех, как будто закрытые ворота вдруг ожили и по-своему восприняли слова воина.

– Ты кто угодно, но не Пенничел. Я держу руку на спусковом шнуре, у тебя ровно секунда, чтобы назваться и не повторить ошибки.

– Смотри не перепутай, шнур с пятью узлами от закладки с камнями. Твой тот, что с четырьмя!

Тишина повисла над площадью, смех улетучился также внезапно, как и начался.

– С нами тот плантатор, которого разыскивает владыка. Он ждёт нас, и я не думаю, что ты продержишься дольше, чем мы, если дёрнешь шнур.

– Но мне сказали, что вас больше нет, пустыня убила вас! Прошло столько времени.

– Открывай ворота, пока не поздно.

– Придётся подождать!