Путь Эвриха

— А жаль, — пробормотал Эврих, испытывая к обидчикам своим, как это часто с ним случалось, именно жалость. Гневаться, сердиться или ненавидеть их он решительно не мог, потому что суеверие этих здоровенных отважных парней было чем-то сродни детской боязни темноты, и винить во всем происшедшем ему следовало только себя самого. Во-первых, за то, что дал спутникам повод заподозрить его в причастности к ведовству, а во-вторых, за то, что не сумел доказать злобный умысел Демитара, возведшего на него поклеп по наущению Хономера. В том, что капитан обвинил его, стремясь угодить Избранному Ученику Богов-Близнецов, Эврих не сомневался, однако исправить что-либо он сейчас все равно не мог и, вместо того чтобы предаваться бесплодным сожалениям, вернулся к сочинению баллады о последнем плавании Ас-тамера. Прикрыл глаза и начал старательно вспоминать, что же он почувствовал при виде каменного утеса, прозванного мореходами Всадником…

…Нас шквал подхватил и по морю понес,
И вот перед нами воздвигся утес.
Из туч и из волн — восклицательный знак,
Страшится которого каждый моряк.
Как всадник, что поднял коня на дыбы,
Как призрак возмездья, как символ беды —
Он вырос. И нам не спастись, не свернуть!
Мы встретимся: грудью ударимся в грудь…
Увы, нам судьбу выбирать не дано,
И рады взлететь мы, но ляжем на дно…

Всегда не хватает разбега на пядь,
Чтоб нам научиться как птицы летать.
И каменный Всадник — законный удел
Того, кто как птицы летать захотел.
…А даль так манила: чиста и светла,
Еще бы немного — и вот два крыла
С серебряным звоном плеснут за спиной…
Все ближе и ближе зловещий прибой.
Прощайте, простите!.. И все же грудь в грудь
Столкнуться — получше, чем просто уснуть!

Хрустят корабельные ребра… Другой
Пускай два крыла ощутит за спиной…

Эврих открыл глаза. Вышло нечто совсем не похожее на то, что он задумывал. Нечто вроде бы и не относящееся к плаванию Астамера, и в то же время…

— Колдун, ты опять что-то бормочешь? Придется, видно, тебе рот завязать, раз уж ты добром уняться не хочешь! — пригрозил Аларбих.

— Он, клянусь бородой Храмна, он встречный ветер наговаривает! — поддержал подозрительного сег-вана кто-то из товарищей и тут же сам себя оборвал: — Ого! Гляньте-ка, кит! Что б меня Хегг проглотил, вот так встреча!

Мореходы, один за другим поднимая весла, начали оборачиваться, вглядываясь в указанном направлении.

— И верно, кит! Ну и громадина! Вот бы такого загарпунить!

— Загарпунить не долго, а что потом с этакой махиной делать?

— Вот ежели б мы эту кладовую сала близ наших Островов повстречали…

— А не слабо нам ее к мысу Увагак отбуксировать? Тамошние сегваны за ценой бы не постояли. За такую гору мяса хорошие деньги выручить можно!

— Дельная мысль! Ветер дует подходящий, под парусом за день-два дотащили бы гиганта…

Эврих затаил дыхание, прислушиваясь к разговору мореходов и чувствуя, что в душе его возрождается умершая было надежда. Любая задержка на пути в Тин-Вилену сулила ему шанс на спасение, и, если сегваны решат отбуксировать загарпуненного кита к одному из сегванских поселков на северной оконечности Западного материка, это будет настоящим подарком судьбы. Или Богов Небесной Горы. А может, это Боги-Близнецы надумали отблагодарить его за участие в огненном погребении тела, найденного во льдах Харан Кипра?

— Чудно мне слушать, как вы не подстреленного лебедя свежуете! — неожиданно подал голос Валченох. — Вы поглядите — это же кит-отшельник! Не так-то легко его будет загарпунить! Да и ветер в любой момент может перемениться!

— Вот и подождем нужной нам перемены на Ува-гаке! Уж коли зимовать в Тин-Вилене, так с набитыми кошлями! — выкрикнул белоголовый Санайр, и вновь мореходы загомонили, обсуждая, стоит ли пытаться добыть столь неожиданно оказавшегося на их пути кита-отшельника.