Путь Геракла : история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову

Перекупка Белым домом верноподданных и вассалов у обороняющегося Кремля обошлась денежному обращению страны очень дорого. Только когда отступать было уже некуда, в апреле 1991-го М.С. Горбачев собрал в кулак остатки политической воли и согласился на проведение реформы цен. Однако в ее идеологии уже не осталось ничего рыночного. Валентин Сергеевич Павлов пытался лишь подогнать дотируемые розничные цены на продовольствие под фактические затраты на его производство. На другой вариант не пошел бы Горбачев. Ведь если любимому генсеком селу не «простить» все, даже самые сумасшедшие, самые неэффективные затраты, то колхозы-паразиты начнут разоряться. Этого Горбачев допустить не мог — ни как пламенный марксист-аграрник, ни как политик, у которого почти не осталось поддержки.

Так что никаких «свободных» цен реформа Павлова не вводила (и обвинять премьера в этом бессмысленно), ни о какой регулирующей роли ценообразования тогда уже вопрос не ставился. По-прежнему госкомценовской вертикали вменялось в обязанность устанавливать фиксированные цены на миллион без малого товарных позиций.

Единственным плюсом реформы могла бы стать кратковременная сбалансированность потребительского рынка и появление возможности у населения направить мертвые сбережения на покупку хоть чего-нибудь. Но и этого не произошло. Как и в случае с обменом денег, Центр продавили напором российской команды. В качестве компенсаций народу выдали в два раза больше средств, чем планировалось. И это «перевыполнение» пошло опять за счет печатного станка. В результате нулевой результат, рубль помирал в нарастающем темпе, а вся страна билась в истерике, кляла правительство. Получился шок без терапии.

А тем временем мы в Госбанке пытались вдохнуть жизнь в умирающий рубль, наделить его предсмертными экономическими правами, которые и приличествовало иметь цивилизованному дензнаку.

В то же время в стране появлялось много вариантов спасительных программ. Они обещали за короткое время вывести страну в светлое будущее развитого рынка. Помню, попросил Николай Иванович Рыжков нас с Павловым съездить к группе экономистов, готовящих такую программу реформ, ставшую позже называться программой «500 дней». Валентин Сергеевич захватил с собой огромный талмуд (сантиметров 30 толщиной), совершенно секретный документ — бюджет Советского Союза. Приехали, выслушали коллег, после чего Павлов спрашивает главного заводилу Явлинского: «Григорий Алексеевич, вот бюджет страны, здесь все до конца года расписано, все выплаты делаются, хотя с доходами напряженка. Вы предлагаете начать реформу с 1 октября. Скажите мне, что из запланированного с 1 октября сократить?» Явлинский на это залепетал: «Я не знаю, это задача Минфина!» «Да ты пойми, производства работают, ждут поступления средств из бюджета. Что тут сократишь?» — горячится Валентин и в конце концов, махнув рукой и выругавшись, говорит мне: «Ну их… Поехали обратно!»

22 марта 1991 года президентом СССР был подписан указ о возмещении потерь вкладчикам в связи с реформой розничных цен. В соответствии с указом все вклады предполагалось проиндексировать на 40 %, однако большая часть надбавок была заморожена до 1994 года. С замороженной части вклада разрешили тратить деньги только безналичным перечислением на счета государственных магазинов для оплаты крупных покупок.

Естественно, что подобная «отложенная» компенсация не могла ни в какой мере защитить вклады от постепенного обесценивания и только вызвала дополнительное раздражение.

Следует напомнить, что 1 марта население в учреждениях Сбербанка СССР держало более 400 млрд рублей, при средней сумме вклада 1700 рублей. Напомню, что зарплата в 200–300 рублей считалась в 1990 году весьма приличной.

Мне 23 марта пришлось по телевидению комментировать тот указ президента. Объяснять, что все, кто имел вклад больше 500 рублей, средств начисленных в порядке компенсации, не увидят до 1994 года, а как показали дальнейшие события, они не увидели их вообще никогда. Правда, указом было отменено 500-рублевое ограничение на снятие денег со счета, введенное указом президента об обмене крупных купюр 22 января 1991 года. Так что и пряник был в том документе.

Главной же национальной идеей 1990 и 1991 годов стал поиск заемных средств. Горбачев непрерывно колесил по зарубежным странам и просил, просил, просил… Аналогичные задания давались и нам.

Месяца за четыре до начала операции «Буря в пустыне» (17 января 1991 года) меня пригласили на совещание к министру внешних экономических связей СССР К.Ф. Катушеву. Там нам объявили, что в Советский Союз приехали министры финансов Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов. Их целью было заручиться нейтралитетом нашей страны, когда антииракская коалиция будет изгонять Саддама Хусейна из Кувейта. За это арабы готовы были предоставить нам 4 млрд долларов. Половину деньгами и безвозмездно, а другую в качестве кредита на приобретение товаров.