Путь Геракла : история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову

— Демократия, либерализм — это все слова на вывеске…А реальность похожа, извините за выражение, на микрофлору кишечника. У вас на Западе все микробы уравновешивают друг друга, это веками складывалось. Каждый тихо вырабатывает сероводород и помалкивает…Вот такой организм и называется открытым обществом…А нам запустили в живот палочку Коха…И такой понос начался, что триста миллиардов баксов вытекло, прежде чем мы только понимать начали, в чем дело. И вариантов нам оставили два — или полностью и навсегда вытечь через неустановленную жопу, или долго-долго принимать антибиотики, а потом осторожно и медленно начать все заново…И никакого Мирового банка или там Валютного фонда, которые сначала эту палочку Коха прописывают, а потом тазик подставляют, нам в консультанты не надо. Проходили уже. Мол, отважно взвейтесь над пропастью, покрепче долбанитесь о дно, а потом до вас донесутся вежливые аплодисменты мирового сообщества.

Виктор Пелевин «Священная книга оборотня»

Я уже в предыдущих главах рассказывал, как мы вступали в Международный валютный фонд, Всемирный банк. Сейчас хотел бы коротко остановиться на наших взаимоотношениях с этими влиятельными международными финансовыми институтами, а также Федеральной резервной системой США.

Я бы не сказал, что от нас хотели чего-то особого и что на нас давили руководители зарубежных центральных банков. Коллеги, конечно, просили у нас информацию о том, что происходит в России, чтобы вносить необходимые коррективы в свои планы, но большего «внимания» не проявляли.

Хорошие отношения у нас сложились с президентом Федерального резервного банка Нью-Йорка Джеральдом Корриганом. Он был активным и влиятельным мужиком, входил в Комитет по открытой политике, принимавший основные решения по денежно-кредитной политике США. Это даже не совет директоров, членов которого назначает парламент, это более узкий круг избранных, принимающий важнейшие вопросы, в частности о величине учетной ставки.

Кстати, именно Корриган писал и корректировал выступление Б.Н. Ельцина в конгрессе США 17 июня 1992 года, в котором тот заявил, что с коммунизмом покончено[13]. Мне это рассказал сам Корриган. Помню также, как он жаловался, что после 11 сентября в Нью-Йорке, когда в городе дали свет, первыми подключили не банки, а бойни и холодильники.

А вот МВФ вел у нас, я считаю, просто неправильную политику. Впрочем, так же как и во многих других странах. У руководителей этой организации есть идейные вдохновители, которые исповедуют теорию школы монетаризма Милтона Фридмана.

Я был хорошо знаком с Западом и считал, что нам надо учитывать особенности национальной экономики (наличие сильных государственных структур, монополизма, инфляцию издержек). И поэтому, на мой взгляд, классические монетаристские методы вряд ли подходили для России. Я прекрасно понимаю, что эмиссия порождает инфляцию, но, с другой стороны, эмиссия предотвращает спад производства, а это в то время было важнее. Особенно если учитывать слабость производства в частном секторе. Деньги в СССР и в России никогда не выполняли функцию меры стоимости. Поэтому надо было идти по пути директивного установления паритетных цен на основные виды сырья и продукции, а не пытаться делать это через рынок. Инфляцию в России могла одолеть не жесткая кредитно-денежная политика, а инвестиционная активность[14].

Отношения с главой Международного валютного фонда Мишелем Камдессю персонально у меня складывались нормально. Человек он деликатный, культурный. Познакомились мы с ним, когда он еще работал в Банке Франции, а я — в Госбанке СССР. Посещая советский Евробанк, я обязательно совершал визит и к нему.