Путь ярости

Минут через сорок в Свиту въехал открытый армейский джип, в котором сидели пятеро. Деревня была крохотная, но сельпо в ней имелось. У магазина стояла «Лада», ополченцы отдыхали, соревнуясь в красоте выпускаемых табачных колец, и пили лимонад из пластиковых бутылок. Выполнять свои служебные обязанности им что-то мешало. Но они худо-бедно откозыряли сидящему в джипе капитану Турченко. Это были люди не из его батальона. Джип остановился. Спецназовцы стали выбираться наружу. Ополченцы сделали до упора деловые лица, уселись в «Ладу» и покатили по срочным служебным делам.

– Служивые, мать их, – пробормотал Копылов, провожая глазами машину. – Вот поэтому мы и топчемся с нулевым результатом у начала времен…

– Эх, сейчас бы водки выпить, – вздохнул Семен Гончар. И добавил: – С богом.

– Работать идем, – отрезал Никита. И добавил: – С богом. Семен и Копылов направо, остальные налево. Оружие держать наготове. Обходим все дома, опрашиваем местных жителей. Не забываем, что мы вежливые и деликатные люди и не считаем априори всех виноватыми. – Он покосился на женщину в белом платочке, которая торопливо проходила мимо, чуть не волоча по земле потертую сумку с длинными ручками. Женщина опустила глаза, стала быстро удаляться.

Ополченцы капитана Тамарина докладывали, что Свиту осмотрели и опросили. Но как работают эти бездельники, Никита уже знал. То ли интуиция включалась, то ли что-то другое, но хотелось самому побывать в деревне, расположенной в непосредственной близости от Вордовки. «Здесь можно что-то добыть», – вбил он себе в голову.

В первом доме от магазина никто не жил. Окна были заколочены, двор зарос крапивой. На призыв «эй, хозяева!» – никто не отозвался. Спецназовцы прошли через калитку и учинили жестокую расправу жгучему сорняку. Давили его ногами, чтобы протоптать дорожку. Дверь была не заколочена, закрыта на замок. Лебеденко неуверенно взялся за ручку, замешкался.

– Тебя что-то останавливает? – проворчал Терновский. – Там нет никого. Но проверить надо.

– А как насчет сапера, который ошибается только раз? – спросил Лебеденко.

– Зато как красиво он ошибается, – вздохнул Терновский и ногой выбил дверь. Она распахнулась, ржавый замок повис на одном шурупе. – Извини, командир, – смутился Терновский. – Мы, безусловно, вежливые и деликатные…

Могли было и не ломать. Дом был пуст и заброшен. Чердак и подвал не подавали признаков жизни. Посреди комнаты стоял угрожающе накренившийся тяжелый шкаф. Он не падал лишь благодаря открытой дверце – она углом уперлась в пол. «Ни хрена себе мышеловка, – подумал Никита, обходя опасную конструкцию. – Такой придавит – и конец». Похоже, жильцы из этого дома сбежали еще в прошлом году. Делать в этой халупе было нечего. Он вышел на улицу, закурил. Подошел Лебеденко, попросил сигарету. Оба стояли и ждали Терновского, который на участке позади дома протаптывал тропки в дебрях крапивы.

– Террористов не обнаружено, – проворчал он, присоединяясь к компании. – Но крапива злая.

В следующем доме проживала глухая подслеповатая бабушка. Отсутствие главных органов чувств не мешало ей без остановки говорить. Про пенсию, которую она не видела уже лет восемь (ощущение времени у этой гражданки явно отличалось от общепринятого), о своем покойном муже, которого последний раз в живом виде лицезрела лет пятьдесят назад. Докричаться до старушки было невозможно. Какие иностранцы? Кто здесь? Это почтальон? Оставаться вежливыми и деликатными в такой ситуации было невозможно. «Отлично проводим время», – подумал Турченко. Внезапно сработал телефон. Гончар был на связи.

– Командир, только не думай, что мы уже за вами соскучились, – зачастил Семен, – но тут, похоже, что-то интересное. Не сенсация, но как бы не след. 12-й дом, это сразу за сельпо. Подтягивайтесь, если есть желание. Хотя мы можем, конечно, оградить вас от нежелательной информации…

В 12-м доме было чисто и опрятно. Молодая женщина с короткой стрижкой смотрела большими, красивыми глазами. Ее звали Наталья Тимченко. Мужским духом в доме не пахло. Зато имелся мелкий ребенок женского рода, сидящий в кроватке и активно зевающий. Женщина, похоже, неважно себя чувствовала – было тепло, но она куталась в кофту, на тумбочке перед диваном стояли лекарства. Она сидела на самом краешке, сложив руки на коленях, и вела себя так, словно в гостях, а не дома. Как-то приосанился Алексей Копылов, развернул плечи – он всегда так делал, когда в зоне досягаемости возникало что-то симпатичное.