Путь ярости

За толстухой возник щупленький мужичок – раза в три легче своей спутницы. Он с хохотом вцепился ей в плечи, и оба съехали с крыльца, как со снежной горки. Пара была пьяна – может, не в стельку, но вполне достаточно для затяжного утреннего похмелья. За ними с треском захлопнулась дверь.

– Проводили гостей, – резюмировал из беседки всевидящий Терновский.

– Спровадили, – поправил Копылов.

Пара продефилировала по дорожке вдоль чахлых клумб, вывалилась за калитку. Какое-то время они смеялись, потом стали выяснять отношения – кому садиться за руль. Дама кричала, что сядет она, мужичонка – что он.

– Употребляем, значит, граждане? – задумчиво пробормотал Лебеденко. – Ну-ну…

В итоге мужчина, будучи истинным джентльменом, уступил даме. Рывками завелся мотор погруженной в темноту машины, она рванула из-под дерева, едва не протаранив забор на противоположной стороне улицы. В салоне надрывно орал мужчина. И правильно орал – в темноте положено включать фары! Дама гоготала, вспыхнули фары, озарив колдобистую проезжую часть. Судя по очертаниям, это был старенький «УАЗ». Возможно, мужичонка имел отношение к структурам ЛНР, иначе не стал бы в условиях комендантского часа вести себя столь вызывающе. «УАЗик», подпрыгивая, грохотал по дороге, каким-то чудом вписался в поворот, загремел дальше, унося с собой ржач и залихватский свист.

– Офигеть, – прокомментировал залегший в водостоке Семен Гончар. – Пьяный экипаж на автопилоте едет. Чуть по мне не проехались, уроды. Пора бы кое-кому за мозгами прогуляться…

Спецназовцы сдавленно усмехнулись. Настала тишина. В 31-м доме погас свет – уборку после гостей решили оставить на утро. В доме номер 29 было тихо. Свет поблескивал за шторами. Сидеть в скорченном виде было неудобно. Никита сменил позу – заполз на клумбу и лег на живот. Нехорошая мысль кольнула: а вдруг не срастется? И совсем унылая: в какой, интересно, позе поимеет нас сегодня жизнь? Над окраиной Аметиста царило безмолвие. В отдельных домах еще горел свет. Люди наслаждались наличием электричества – свет на этой окраине включили только вчера, восстановив разрушенную подстанцию. Нетерпеливо завозился Терехов. Видимо, сообразил, что с пистолетом в руке смотрится глупо, – сунул его в кобуру.

– Капитан, долго будем ждать? – пробормотал он недовольно. – Время идет, ничего не происходит. Я начинаю сомневаться в том, что вы правильно выполнили поставленную задачу.

– Потерпите, Евгений Романович, – отозвался Никита. – Повторяю, ошибка исключена.

На крыльце зажегся засиженный насекомыми плафон, скрипнула дверь. Спецназовцы насторожились, в эфире воцарилась тишина – никто не дышал. На крыльце возник плотный субъект в жилетке. Он носил длинные волосы, густую бороду, смотрящуюся диковато и устрашающе. Жизнелюбие не было его отличительной чертой. Он хмуро обозрел озаренный луной сад с огородом, сплюнул на ступени, что-то пробурчал. Щелкнула зажигалка, мужчина прикурил сигарету. Он даже не стал опираться на перила – высосал ее в несколько шумных затяжек, щелчком отправил в небо и затопал обратно в дом. Протяжно заскрипела дверь, сработал стальной засов.

– И что за мохнатый шмель? – сварливо бурчал майор Терехов. – Только не говорите, капитан, что это и есть ваш «крот». Это Робинзон какой-то, дикарь неотесанный.

– Согласен, Евгений Романович, это не самый жизнелюбивый и коммуникабельный представитель человечества. Онищенко Петр Емельянович, 54 года, работал начальником цеха на коксохимическом заводе. Был разжалован до прораба, потом и вовсе уволен за систематические хамство и выпивку. Сейчас работает сторожем в продуктовом магазине. Вернее, работал, пока магазин не накрыло снарядом 120-го калибра. Не поверите, Евгений Романович, этот социопат и ксенофоб даже женат, боится своей супруги и ходит перед ней на цыпочках.

– Вы же не хотите меня уверить, что это чучело и есть «крот»? – раздраженно запыхтел майор. – С какого перепуга? Он не может владеть секретной информацией.

– Он и не владеет, – согласился Никита. – Опасность представляет его супруга, которой, судя по всему, сейчас нет дома, но рано или поздно она должна появиться. Любовь Сергеевна Онищенко, «железная леди», врач-реаниматолог, занимает должность главврача в местном военном госпитале. Муж, кстати, не в курсе ее «второй профессии», он обычный добропорядочный человек, как бы странно это ни звучало.

Майор шумно дышал – видимо, переваривал информацию. Собрался что-то возразить, но в это время зашуршал эфир, прорезался приглушенный голос Семена, тоскующего в водосточной канаве:

– Командир, вижу одинокую женскую фигуру. Приближается к калитке. Тощая, страшная, призрак какой-то. Сейчас пройдет мимо… прошла…