Путь ярости

– Обещаю. А если начнется война, то лично возьму старую отцовскую берданку и пойду его защищать.

В дверь постучали. Михаил Александрович пошел открывать.

– В глазок посмотри, – крикнула в спину Валентина.

– Посмотрел, – проворчал он.

– И что там?

– Масонский глаз в треугольнике, – усмехнулся он.

В прихожую пружинящей походкой вошел широкоплечий старшина Оболдин в отглаженном камуфляже.

– Доброе утро, Михаил Александрович, пора. Машина у подъезда. Все готово?

– Можешь забирать, Кирилл… – Депутат подтащил к прихожей набитую сумку и пухлый чемодан на колесиках.

– Ничего себе. – Старшина задумчиво почесал вихрастый затылок. – А вы точно в Минск, Михаил Александрович? Или еще куда на пару месяцев? Острова там какие-нибудь…

– Не рассуждай, – улыбнулся депутат. – Тащи багаж в машину. Тебе это что – пушинка. Ты же у нас культурист.

– Точно, – хохотнул весельчак старшина. – Культурный турист.

Старшина поволок вещи вниз, а Михаил Александрович обнял подошедшую жену. Затем отстранился, осмотрел ее критическим глазом.

– Готова? Все в порядке, Валюша? Выглядишь супер. Первые леди глав ведущих государств нервно курят.

– Готова, Миша, – улыбнулась женщина. – Только сердце что-то немного пошаливает. Не понимаю, отчего. Волнуюсь, наверное. Может, и вправду на этот раз мы чего-нибудь добьемся?

– А если не получится, то все равно дадим им перцу, – уверил муж и депутат.

«Клиенты сели в белый микроавтобус «Форд» и следуют в аэропорт, – поступил сигнал. – Автомобиль не бронированный, обычный служебный. В автобусе шофер и сопровождающий. Во главе колонны милицейская «Лада» синего цвета. В ней трое. Колонна следует на высокой скорости без остановок». Паскевич поморщился – про милицейскую «Ладу» уговора не было. Ладно, бог с ней. Не танк. Он переключил волну и передал информацию Хардингу. Наемник молча проглотил сообщение о милицейском сопровождении. Подобные сюрпризы учитывались, к ним были готовы. Наемники рассредоточились по позициям. Вадим Паскевич с раннего утра обошел окрестности, наметив пути отхода – в каком-то рубище (в квартире Харецкого его хватало), делая вид, что ищет бутылки и металл. Вернулся в квартиру и примостился рядом с Хардингом, засевшим у окна. Фуллертон находился через две квартиры на этой же стороне. Янг обустроился на улице – метрах в семидесяти напротив, в самом средоточии мусорной свалки. Маскировка, судя по всему, была отменная – десять минут назад пара бродяг прошла в метре от него и ничего не заметила.

Поступил новый сигнал: «Через три минуты клиенты будут у вас». Без досадных недоразумений, конечно, не обошлось. Забыли про Харецкого, спящего в соседней комнате. Заскрипели половицы, хриплый стон продрал пространство. Харецкий взвизгнул от боли – промахнулся мимо дверного проема. Пробуждение состоялось. Похмелье было то еще. Распахнулась дверь, и он вырос на пороге – страшный, как ночной кошмар, с перекошенной физиономией, глаза блуждали.

– Мужики, водки налейте, будьте людьми… – исторг он с хрипом заматерелого шансонье. Покосился Хардинг – куда уж там, занятой человек. Паскевич с досадой скрипнул зубами. Водки в доме больше не было. Он нащупал нож с выкидным лезвием в боковом кармане.

– Мужики, ну, пожалуйста, у вас же есть… – канючил алкаш.

Паскевич подошел, изобразив радушную улыбку. Без усилий вонзил в живот – знал, что лезвие идеально острое, само отыщет дорогу. Отпрянул, вытащив нож из тела, чтобы не обрызгало кровью, пошел обратно в свой угол, вытер лезвие о штору. Глаза у Харецкого сбились в кучку, едва не вывалились из орбит. Он хлопал ртом, тупо смотрел, как рваная тельняшка пропитывается кровью. Покачнулся, схватился за стену.

– Мужики, а как же выпить? – Он с усилием шевелил языком, сполз на пол, скрючился. Под живот уже натекла целая лужа. Он вздрагивал, булькал горлом. Умирал Харецкий долго, со всеми страданиями, пытался куда-то ползти, потом перевернулся на живот, дышал, превозмогая боль. Комментария со стороны Хардинга не последовало. Работать надо, а не на мелочи отвлекаться. Сработал сотовый телефон – готовность минута, колонна идет на скорости 60 километров в час.

– Минута, – поставил в известность Паскевич. Хардинг кивнул, что-то бросил в рацию.

Вымер в этот час квартал. Ни людей, ни собак. Только нарастал автомобильный гул. Две машины вписались в поворот, не сбавляя скорости, понеслись по дороге. Расстояние сокращалось – сто пятьдесят метров, сто… Первой катила светло-синяя «Лада» с милицейской символикой, через двадцать метров – обычный белый микроавтобус. Хардинг поправил микрофон, припал к прицелу, затаив дыхание, высчитывал упреждение. Немного неудобно целиться под углом, но пространства для смещения вокруг тела хватало…