Путь империи

Ярость, с которой сражались люди, казалась чем-то немыслимым. Сказать, что они дрались до последнего — значит не сказать ничего. Оппак не верил докладам своих командиров — теперь это были отпрыски не Харива, а Нарво и подчиненных ему коченов… пока, наконец, не покинул командный пост на орбите, чтобы увидеть все собственными глазами.

Такое могло повергнуть в ужас любое цивилизованное существо. Безрассудная ярость сочеталась в туземцах с омерзительной склонностью к самоуничтожению. Они не задумываясь шли на смерть, если это позволяло убить хотя бы одного джао. Они повсюду устраивали засады и не гнушались использовать в качестве приманки тела своих товарищей, братьев и детей. При этом их вооружение оказалось гораздо более эффективным, чем предполагал Оппак, когда объявил доклады Харива пустой болтовней, придуманной лишь для оправдания.

Эти события глубоко потрясли Оппака — тогда он еще был намт камити, гордостью великого Нарво. Вот когда зародилась ненависть к людям, которая наполняла теперь каждую клетку его могучего тела. Это были отвратительные твари, голые и неуклюжие, оскорбляющие вселенную своим существованием. Их уродливые плоские лица ничего не выражали, они не обладали ни утонченностью, ни какими-либо добродетелями, у них не было понятия о витрик. Да, Оппаку удалось победить их, но не в битве, а лишь после того, как он отдал приказ о немедленном уничтожении целого района, а затем еще раз, потому что люди не успокоились и попытались взять реванш на южном побережье континента.

Тогда Оппаку казалось, что худшее позади. Но один планетный цикл сменялся другим, а ситуация не улучшалась. Управлять этими злобными тварями оказалось не легче, чем заставить их покориться.

До сих пор в этих порожденных мерзостью горах сохранились очаги сопротивления… равно как и на других территориях, других континентах. Можно с легкостью превратить лагеря этих паразитов в пыль — в этой планетной системе достаточно крупных каменных глыб. Но превращать половину планеты в непригодную для существования пустыню? К тому же тогда всем станет ясно, что он, Оппак кринну ава Нарво, не смог победить этих голых выродков, что он просто распугал их, а теперь они попрятались по своим норам и плодятся там, восполняя потери. Но и это еще полбеды. Время течет все быстрей, и его течение несет в сторону Земли Экхат, если только прогнозы были верны. Тратить силы и средства на то, чтобы справиться с людьми — недопустимое расточительство. Хватит того, что на этой планете погибло больше воинов и техники, чем в любом из миров, покоренных джао. Даже сейчас на Земле приходится держать многочисленные гарнизоны, чтобы просто не допустить бунта. И что толку в обширных ресурсах планеты, если их невозможно использовать в войне с Экхат? Если этот факт всплывет на поверхность, лишь немногие в Наукра Крит Лудх оставят его без внимания. Оппак почти не сомневался: Гончие уже почувствовали запах и заподозрили неладное.

Безумие. Он не представлял, как выплыть из этого водоворота. По крайней мере, так, чтобы спасти свою репутацию и все, что она обеспечивала. Это началось слишком давно, продолжалось слишком долго… И только себе Оппак мог признаться: держать ситуацию под контролем становится все труднее. Пожалуй, не только ситуацию, но и собственный разум. А иногда… иногда ему не удавалось даже это.

Но сейчас ему как никогда необходимо мыслить здраво. Очевидно, Плутрак решил, что власть Нарво на Земле слабеет. И решил поступить также, как прежде поступил сам Нарво: послать своего намт камити, чтобы бросить вызов.

Но копаться в себе — не в обычаях Нарво. Этот путь ведет к бездействию. Взгляд истинного Нарво всегда обращен вовне, а не внутрь. Отпрыски великого кочена смотрят в лицо Вселенной, предпочитая направлять поток, а не следовать ему. Да, Оппаку удалось победить Джиту, но Эйлле не сможет его победить. Потому что ему придется иметь дело с Нарво, а не с Харивом. Оппак уничтожит этого утонченного выскочку.

Наконец он позволил воде вытолкнуть себя на поверхность и заморгал, чтобы разглядеть предусмотрительно лишенное выражения лицо Дринна— — смотрителя дворца.

— Транспорт готов, Губернатор. Вы можете воспользоваться им, когда вам будет угодно.

Оппак ухватился за плоские черные глыбы, выбрался из воды и отряхнулся.

— А женская особь?

Ни одна вибриса Дринна не дрогнула.

— Какая, Губернатор?

— Отпрыск Стокуэлла. Она все еще здесь?

— Вы не давали ей разрешения покинуть дворец.