Путь Инкуба

Морр поднялся и посмотрел на Пестрого сквозь сверкающие глазные линзы. Из-за глухой маски шлема невозможно было понять, что он думает, и Пестрый моментально пожалел о своей вспышке. Он позволил себе забыть, что Морр обитал в Темном Городе, где кровавые трофеи всегда были на пике моды. Рассказ инкуба о происхождении с девственного мира смягчил его образ в глазах арлекина, который и без того несколько сопереживал его нелегкому положению. Он решил, что нужно вспоминать этот момент всякий раз, когда он снова застанет себя за этой ошибкой. К удивлению Пестрого, когда инкуб вновь заговорил, в его словах не было ни следа враждебности.

— Если один из братьев не пожелал впустить меня в храм, то есть немалый шанс, что будут и другие, кто думает так же, — пояснил инкуб. — Увидев останки своего предшественника, они, возможно, помедлят.

— Наверняка ведь иерархи не потерпят подобного вмешательства? — спросил Пестрый. — Ты пришел на их суд, разве они могут смириться с таким неуважением к их авторитету, как нападение из засады на просителя, еще не успевшего даже подойти к судье?

— Право инкуба бросить вызов своему собрату священно и неприкосновенно. Это закон, который превыше власти любого иерарха. Так было всегда.

— Так значит, тебя может ждать еще ряд дуэлей? — Пестрый фыркнул. — В таком темпе они всю дорогу завалят своими трупами.

— Более вероятно, что другие нападут группой и из засады, — хладнокровно возразил Морр. — Нет такого предписания, что вызовы следует бросать по одному или открыто.

— Но почему они так активно противостоят твоему поиску правосудия?

Морр надолго замолчал, прежде чем ответить.

— Они считают — и имеют на то полное право — что моя вина очевидна и неоспорима. Я убил своего лорда и сюзерена, отрицать этот факт невозможно. Для них это все, что следует знать. Они уверены, что для содеянного мною не может быть никаких смягчающих обстоятельств, и если я хотя бы представлю это дело на рассмотрение иерархов, это будет оскорблением их чести.

— Так значит, они хотят остановить тебя по пути в храм, пока ты не успел погладить кого-то против шерсти и задать какие-то неудобные для них вопросы? — недоверчиво спросил Пестрый. Морр лишь кивнул в ответ.

— Если они придут снова, то уже не будут делать разницы, — предупредил инкуб, — и попытаются убить тебя точно так же, как и меня. Уходи, если хочешь, ты не обязан идти со мной дальше.

От этих слов Пестрый хищно ухмыльнулся.

— Тем хуже для них! Я наделен не только прелестным лицом, фантастическим остроумием и необыкновенным талантом танцора, и ты это знаешь, — иллюстрируя свою идею, он проделал несколько энергичных па, первых шагов сложной паваны. — Так что, ты разрешаешь мне вмешаться в следующий раз? — радостно спросил он. — Защитить честь и, по совместительству, свою жизнь и все такое?

Морр снова кивнул и, не сказав ни слова, повернулся и пошел дальше по гати.

— Конечно же, есть и другая вероятность, Морр, — крикнул ему в спину Пестрый. — Они могут подумать, что это тыподвергся порче — ну, понимаешь, та же история, только наоборот. Так все время случается.

Морр не ответил. Пестрому пришлось поторопиться, чтобы догнать великана-инкуба, пока тот не растворился в клубящемся тумане.

Приближенный секретарь был в ярости. Для него это было довольно обычным душевным состоянием, однако, как правило, оно имело менее определенные причины и заставляло его чувствовать себя могучим, а не беспомощным, как сейчас. Это была воистину бессильная ярость, и зазубренный язык секретаря ясно ощущал ее горький привкус. Избранный мастер Девяти поручил ему расправиться с Беллатонисом, чтобы Асдрубаэль Вект не успел узнать о том, какую роль этот отщепенец сыграл в возникновении Разобщения. Несомненно, этим избранный мастер исполнил свои собственные приказы, полученные от более глубоких ступеней Черного Схождения — патриарха-ноктис или даже великого управителя — чтобы «сделать что-то» с мастером-отступником, пока ковен не пострадал от гнева Векта. Это не оставляло приближенному секретарю иного выбора, кроме как повиноваться и постараться все исправить после того, как это не удалось Сийину. К несчастью, секретарь в настоящий момент едва ли мог посвятить себя изобретению каких-либо достаточно коварных планов, потому что он был полностью занят тем, что пытался выжить.