Путь интриг

— Откуда вам все известно? — мрачно спросил Брисот.

— Я же общаюсь с придворными. Это новость вечера. Только вы не были на агворе, потому и не знаете. Говорят, что барон Паркара защищал честь дамы. Но рыцари Белого Алабанга обвиняют его в злом умысле.

Король не желает слышать его имя.

— Что?! — закричал Влару, — как они смеют!

— Спокойно, Влару, — тихо сказал Караэло.

Мы не знали как погиб Терий Паркара — нас не было рядом.

Но мне, в отличие от моих друзей 'повезло' значительно больше — я смог это увидеть.

Это была мистика, но она уже не первый раз появлялась в моей жизни, и я перестал испытывать чувства благоговения и удивления и страха от каждого чуда.

Что вызывало во мне способность видеть и понимать то, что не доступно для других людей — я не знаю. Это просто само по себе было во мне — с некоторых пор я мог без усилий видеть человека насквозь — и не всегда это было приятно, ловил отголоски чужих мыслей, предугадывал поступки. Я знал, что нельзя было отпускать Паркару одного в Баэль. Что-то подсказывало мне. Но я не поехал и не удержал его. Наверное, чтобы наказать самого себя, я выбрал странный способ — заглянул в прошлое и увидел: как все было.

Дорога залита солнцем. Ветки деревьев гнутся под листвой. Благоухание мира и кратковременность бытия.

Веселый и жизнерадостный Паркара на своем буланом коне едет, не задумываясь ни о чем таком серьезном — душа его проста как душа младенца. Иногда она помогает выплыть, а иногда — утонуть.

На этот раз не простота, а верность погубила нашего Паркару — он въехал на главную площадь Баэля, и, ничего не подозревая, увидел виселицу — на которой болтались тела отца Софиты и трех других блюстителей порядка.

Увиденное так ошеломило доброго Паркару, что он на миг опешил и долго сглатывал слюну, пытаясь справиться с волнением.

Потом он направил коня на улицу, на которой проживала семья Софиты. Там, по его мнению, он мог что-либо узнать о Бронито. На беду 'добрые' граждане Баэля направлялись к храму Дарбо, в котором укрылись лица, заслуживающие, по мнению горожан, смерти.

Беда в том, что в храме Дарбо обосновалось с десяток мадариан, они взяли в заложницы несколько женщин, одной из которых была Софита.

Примерно столько же людей благородного звания осаждали храм Дарбо, среди которых находился и Бронито. Он вскарабкивался по веревке к слуховому окну, чтобы оттуда проникнуть в помещение. Остальные жители пытались взломать прочные, окованные железом, двери.

Бронито проник в храм, и следом за ним полезли другие — драка началась внутри храма. Паркара попал в храм через двери, которые рухнули под мощными ударами бревен.

Начался настоящий бой. Неравный. Ворвавшиеся сэллы только мешали воинам и создавали неразбериху.

Бронито дрался отчаянно, но его несколько раз ранили, и он терял силы.

Паркара выбрал себе противника и атаковал его. Видение показывало мне, что с мадарианином что-то не так. Меч барона упирался в его грудь, но упорно соскальзывал, а потом, вдруг, треснул под ударом меча противника.

Казалось, что исход поединка решен — но не таков был наш Терий — он, прыгнув через голову, выхватил меч мадарианина у него из рук и им же его убил — в голову.

Далее дело пошло следующим образом — один из мадариан схватил испуганную Софиту и пронзил ее кинжалом. Ослепленный яростью Бронито стал драться, невзирая на раны, с удвоенной силой. Чувство боли и гнева подхлестывали его. Он сделался одержимым — терять то стало нечего. Именно хэлл Бронито крикнул Паркаре, что следует пробираться к статуе Дарбо. Мадариане все время смотрят на какой-то предмет в голове бога, и один воин хотел добраться до статуи, парящей в воздухе на бронзовых цепях и забрать его.

Переговариваясь, Паркара и Бронито, стали отступать к лестнице, ведущей на галерею второго этажа, с которой можно было дотянуться до статуи Дарбо.

Но кто бы мог подумать, что эта лестница, эта галерея станут последним оплотом их битвы.

В храм Дарбо подоспел отряд мадариан, и началась настоящая бойня. Двое друзей не сходили с одной точки и бились столько, сколько могли. Но вот упал мертвый Бронито. И через несколько минут меч Паркары снова разрубили надвое и самого его раскромсали на куски.

Я не очень отчетливо видел многие подробности сражения, но нахальную улыбку убийцы я запомнил очень хорошо.

Мен очень хотелось рассмотреть, что за предмет был на статуе Дарбо, из-за которого так волновались мадараине, но сколько не силился, так и не смог увидеть что-либо.

Мысли мои вернулись к окровавленному телу Терия.

Безмятежная улыбка, разделенная лезвием, один глаз весело смотрит вверх, другого не видно в луже крови, руки раскинуты как крылья, но одна отсечена, тоже самое — с ногами.

Что-то холодное, склизкое и едкое врезало мне под лопатку. Только тут до меня дошло что случилось — Паркара мертв, по-настоящему мертв.

Вчера мы пили, шутили, хотели жить. А теперь его тело принадлежит равнодушной земле с червями.

Глава 25 Месть