Путь интриг

Я задумался. Да, мне часто приходится встречаться с опасностью, но что-то ведет меня. Гордость?

— Страх у меня есть, иначе бы я уже лежал в могиле. Но я стараюсь не думать о смерти. Сосредотачиваюсь на том, что делаю. Это успокаивает меня.

— Вот! Вот вы еще озвучили один тезис: 'сосредотачиваюсь на том, что делаю'.

— А еще, потрясающее чувство, которое настигает меня, когда опасность преодолена. Всегда хочется повторить это чувство.

— А вот это уже плохо — быть в плену у чувства. Но, как, ни странно, я с вами согласен — в крови у нас после пережитого и преодоленного страха выделяется некое вещество. Вот оно то и дает нам чувство эйфории.

— Ну не знаю, вещество или еще что, только я не могу жить по-другому. Я буду всегда стремиться к оправданному риску.

Для этого мне не нужно ходить по канату. Поверьте, есть много других возможностей проявить свой характер.

— Вы пристыдили меня, и поделом мне! Но навели меня еще на одну мысль — у человека должна быть цель.

Цель, как тот баланс, который не дает канатоходцу сорваться на землю — она уравновешивает и ведет его.

Мы еще некоторое время поговорили и расстались вполне мирно. В любом случае я думал, что этот человек заслуживает уважения.

Глава 4 Шествие

В день Олалы предпринималось праздничное шествие от ворот к воротам, переодетых разными чудищами людей, с зажженными факелами в руках, под музыку и грохот барабанов. В финале этого шествия на Королевской площади сжигалось чучело Суэлы — духа Зимы, и раскаивающийся Багадэр, ее вечный слуга, однажды предавший Весну — Олалу, уходит к реке, чтобы утопиться. Вся толпа с факелами валит следом за ним.

Таков сюжет этого праздника. Но, ни один еще год он не проходил, так чтобы чей-то костюм не занялся от неосторожного обращения с факелом, или кого-то не затоптали в толчее. Но даже эти досадные события не омрачали радостного предвкушения Весеннего карнавала.

Все несли первые весенние цветы: подснежники, бизерии, розовые веточки кхамутты.

Довольно пестрая толпа двигалась по коридору к воротам Ландины.

Основу ее составляли зажиточные горожане, люди одетые нарядно и празднично. Специально нанятые артисты, переодетые в диковинные костюмы, изображали разных мифических персонажей. Повозки везли большие фигуры, украшенные цветами, ветками и цветными лентами.

Музыканты оглашали это шествие воем труб, флейт и прочих инструментов, где-то слышалось бренчание гитар, но бой барабанов перекрывал все эти звуки и заводил толпу. Принц пожелал принять участие в этом. И мы, встретившись с ним и его пажами на плащади, направились по Коридору и догнали всех остальных участников карнавала. В отличие от сэлов, люди знатные ехали верхом. Но я, Паркара и Влару прогуливались пешком.

Мы присоединились к толпе и прошли по Коридору через весь город. Я заметил, что карнавал посетили некоторые люди из королевского лагеря. Меня удивило присутствие маркиза Гиводелло. Рядом с ним ехал веселый и подвыпивший граф Линд, его жена гарцевала, сбивая прохожих, на красвиой белой лошади в алом чепраке, и с роскошной уздечкой. Рядом, надменно задрав к небу голову, передвигалась на вороном, в золотом убранстве, жеребце маркиза Шалоэр — эти две подружки друг друга стоили.

Шествие остановилось у ворот Ландины: ворота обрызгали освященной водой и забросали зелеными ветками.

Вдруг я заметил одного человека — он кого-то напоминал мне, но я никак не мог вспомнить, где его видел — обычно у меня хорошая память на лица, хотя история с Юнжером заставила меня сомневаться в этом.

Человек, на которого я обратил внимание, делал странные вещи — он незаметно подкрадывался сзади к людям, внимательно следившим за действием у ворот, и касался их одежды рукой — меня это удивило.

Вдруг, ни с того ни с сего, из толпы стали выкрикивать имя принца: 'Орантон! Орантон! Истинный наследник никенгоров, преемник Ландины! Позор Тамелию'!

Принц, восседавший на своем гнедом жеребце, сначала заулыбался, но когда отдельные крики стали переходить в неистовые вопли всей толпы он уже досадливо поморщился. Но толпа уже завелась, принца окружили и, казалось, вот-вот они поднимут его вместе с лошадью на руки и начнут качать.

Брисот и Паркара пытались прорваться к Орантону. С другой стороны ворот за представлением наблюдали люди короля — сам он не пожаловал на это представление.

Странный человек шнырял в толпе, и она еще больше бесновалась, вдруг лошадь маркиза Гиводелло зажали, и его стали стаскивать с нее.

Я вдруг оказался совсем рядом с подозрительным человечком — и вспомнил его! Магистр Френье! Так называл его молодой маг. Однажды я заночевал в заброшенной деревне, и двое неизвестных расположились в соседней лачуге. Я тогда не показался им, а только понаблюдал за ними. И слышал очень странный разговор, кстати, они навели меня на мысль, что следует непременно ехать в замок Брэда.

Но зачем магистр Френье прикасался к этим людям? И не связано ли это с неожиданно изменившимся настроением толпы?

Если он маг, то вероятнее всего, он может влиять на чувства людей, так же, как Юнжеру удалось заколдовать профессоров из Файлено.