Путь искушения (СИ)

Было в этом что-то неправильное, и вместе с тем какое-то особое удовольствие, чтобы сидеть напротив него на веранде, поглощать умопомрачительные вкусные блюда (оказалось, она жутко проголодалась) и вести беседы светским тоном, словно то, что только что произошло, ей показалось.

«Я теперь каждый раз буду думать об этом, видя этот диван», - думала Мишель и опускала взгляд, когда глаза инкуба, что смотрел на неё, загорались синим огнем.

Демон, казалось, не замечал ее смущения. С невозмутимым видом он подливал ей лёгкого, очень ароматного вина, подкладывал на тарелку каких-то морских гадов, щедро политых лимонным соусом. Мишель чуть не урчала от удовольствия - таким сочным и нежным оказалось их мясо.

Она сама не заметила, как рассказала Эраму о детстве, по-крайней мере о той его части, то осталась в памяти. Казалось, с самого рождения она знала, что ей была оказана великая милость: приёмная семья, довольно-таки воцерковлённая, если не сказать, фанатичная, взяла её из сиротского дома.

- В качестве обета, - рассказывала Мишель.

- Обеда? - Эрам даже поперхнулся вином. Он ни разу не слышал, чтобы в межмирье ели младенцев.

Мишель откинула головку назад и расхохоталась. Довольно зарычал внутри и демон, торопливо поглощая всё, что она так щедро дарила, до последней капли.

- Обета, - отсмеявшись, пояснила Мишель. - Их первенец, мальчик, тяжело заболел. Родители ездили в священную землю в паломничество, и там принесли обет: если Господь вылечит сына, они возьмут в дом сиротку.

- Какой же это обет? - удивился демон. - Больше похоже на торг.

Мишель пожала плечами.

- Когда я это сказала, - она замолчала и демон насторожился: аура рыжей Мими враз потухла, а кожа словно потускнела. - В общем, меня сильно наказали.

Мишель вздохнула.

- Как-то сестра рассказала, что первые годы, когда я попала в семью, меня называли не иначе, как маленьким ангелом. Брат, знакомства с которым я не помню, пошёл на поправку…

- А почему не помнишь знакомства? - нахмурился Эрам.

Мишель вздохнула.

- Потому что спустя два года у него произошел рецидив, и Господь, который вроде как обещал вернуть ему здоровье, забрал его к себе.

- И ваша семья отвернулась от такого бога? - с интересом спросил демон.

Мишель покачала головой.

- Просто меня стали считать исчадием ада… Я помню, знаешь, одно из первых воспоминаний, мы гуляли с мамой на улице, и я плакала, не помню отчего, капризничала, наверное. Должно быть, этим я сильно раздражала маму, потому что она назвала меня бесёнком и толкнула. И вроде потом я плакала уже оттого, что ударилась.

Мишель грустно улыбнулась, а Эрам нахмурился.

- Я почти не помню этого, - призналась Мишель. - Воспоминания такие смазанные, словно подёрнутые дымкой… А красную шишку на лбу помню хорошо… Странно, правда?

Демон не ответил. Вид у него по-прежнему был хмурый.

- Мы жили за городом, - рассказывала Мишель. - Но когда пришло время идти в школу, меня отправили в город, к бабушке. Потому что ей нужен был уход, - пояснила она. - Но ходить на рынок, убирать квартиру и готовить только для нас двоих с бабушкой было не так и сложно. Поэтому можно сказать, что детство у меня было счастливым… Ну, с большего… В городе был, то есть и сейчас, конечно, есть маленький театр и я даже ходила в оперу! Представляешь? Разве может что-то быть прекраснее оперы?

Эрам слушал Мишель, поражаясь сам себе. Неужели ему в самом деле интересно - то, что она рассказывает? Трогательно, бесхитростно. Совершенно не кокетничая. Другие человечки старались обратить на себя его внимание, из кожи вон лезли, картинно хлопали ресницами, восторженно смотрели в рот… По сравнению с этой маленькой хрупкой девочкой их эмоции были поверхностными, на первый взгляд яркими, но какими-то неглубокими, что ли… Мишель искрила и переливалась, изобиловала упоительным коктейлем во время их невинных игр в гостиной… И сейчас, с удовольствием поглощая вкусный ужин, чуть раскрасневшаяся от вина, она рассказывала о детстве, ничуть не прекращая сверкать и искриться… Затухала только тогда, когда воспоминания были особенно болезненными. Впрочем, о таком она не говорила, замолкала.

Затем перешла на клубок проблем, что замотался вокруг неё в новом мире.

Эраму показалось, что она чего-то не договаривает, словно хочет о чём-то спросить и не спрашивает. Она сам с трудом удержался, чтобы не принудить её говорить. Может, и не сдержался бы, но чем больше общался с рыжей, тем яснее видел, что когда она открывалась сама - дарила свои вкусные эмоции куда щедрее. Внутренний демон с удовольствием поглощал горечь, обиды, разочарования, что эта хрупкая малышка носила с собой с самого детства, порыкивал от удовольствия, когда она сетовала на несправедливость нового мира.

Она выглядела какой-то расслабленной, доверившейся… Эрам видел, чувствовал, знал, что стоит ему проявить настойчивость… и рыжая не устоит. Будет всхлипывать и хныкать в его объятиях, просить взять её…