Путь истинной любви (ЛП)

ужин, стоит холодным на плите. Желтые воздушные шары, привязанные к стульям, уже

потеряли свою способность летать, и я им сочувствую. Последние дни для меня были

депрессивными.

Папа берет из холодильника пиво и открывает его. Он не смотрит на меня.

– Я иду спать, – говорю я, уходя от празднования Дня рождения, я не хочу этого.

Я провела этот день в руках единственного человека, который может помочь мне уйти от

печали, одолевающей мое нутро. Мы спрятались под столетними дубами, защищающими

нас от дождя своими большими ветками, и сидели под звуки волн, разбивающихся о берег

Касл-Рок.

Я спала, потом мы целовались, и ... он меня не тронул, даже когда я умоляла.

– Не нужно ждать, – сказала я, охваченная сильным желанием, – мы можем сделать это

прямо здесь. В честь моего дня рождения.

Диллон не утруждал себя ответом. Он просто закрывал глаза и опускал голову,

прижавшись спиной к толстой коре.

– О чем ты думала, Пен?– спрашивает мама, когда я прохожу мимо. – Почему ты ушла, не

сказав нам, куда идешь?

Отперевшись на перила лестницы, я говорю:

– Я сказала вам, что буду с Диллоном.

– Но ты же сказала, что вернешься до обеда, – отвечает она.

Папа бросает пустую пивную бутылку в раковину, открывает холодильник и берет

следующую. Наступает пауза, и мама вздыхает. Я не готова оставаться и выслушивать

назревающий между ними спор. Я пошла в свою комнату преследуемая словами: «Если

она постоянно будет принимать лекарства, такое не будет происходить»

Мой парень появляется в своем окне, и первый пишет записку:

«МЕНЯ НЕ ВОЛНУЕТ, ЧТО ОНИ ГОВОРЯТ»

***

Мой второй год в старшей школе, проходит также как и первый. У меня нет

совмещенных занятий с Диллоном, потому что он умнее меня. Ребята на занятиях

держатся от меня подальше, потому что я странная девушка в солнечных очках. Учителя

перестали уделять мне внимание после первого семестра, когда они наконец поняли, что

лучше потратить свое время на кого-то другого. Часто, я уговариваю Диллона улизнуть

пораньше. Иногда, у него не получается, поэтому я тусуюсь, а потом и засыпаю в папином

кабинете, пока не приходит время идти домой.

***

– Вот, – Джошуа Дарк кладет передо мной лист и садится рядом со мной. – Я знал, что ты

не собираешься делать, поэтому сделал домашнее задание за тебя.

Я придвигаю лист поближе, и с улыбкой смотрю на ответы по алгебре.

– Спасибо.

Джош кладет руку на спинку моего стула. Он пахнет корицей и мылом. До сих пор, дети

из резервации продолжают приезжать к нам. Они невероятно сильно выросли за лето, и

мой отец, первые несколько недель учебы присматривался к ним, и нанимал способных

для футбольной команды. Некоторые, в том числе и Джош, и не выглядят слишком ...

бедными.

Я не видела ни одной прорехи в одежде Джошуа, и кажется, что каждый день он носит

новую пару обуви.

Я пинаю красную пару кроссовок, которую он выбрал сегодня и спрашиваю:

– Ты получил классную работу или что-то вроде?

Этот плохой мальчик подмигивает мне и говорит:

–Что-то вроде.

Я просматриваю работу которую он сделал для меня, как я делала вчера и позавчера, и за

день до этого. Единственная причина, по которой я сдам этот курс, то, что он делает

домашнюю работу для двоих. Этот секрет наш учитель еще не раскрыл, или же его просто

не волнует это. Кроме того, я не рассказала про него Диллону.

Джош двигает рукой по спинке моего стула вверх, дойдя до моей шеи, он проводит вдоль

позвонков большим пальцем вверх и вниз. Выпрямляя спину, я инстинктивно

осматриваюсь, чтобы убедиться, что мой парень не видит это, хотя я знаю, что он сидит в

другом классе.

– Мы должны погулять как-нибудь, Пенни.

Делая вид, что мне что-то нужно в моей сумке, я наклоняюсь так, что рука Джоша спадает

обратно на спинку стула. В сумке нет ничего, кроме пары запасных солнцезащитных

очков (на тот случай, если пара на мне сломается), мой обед, и желтый карандаш,

идентичный тому, что уже лежит у меня на столе.

– Что-то не так с этим? – спрашивает Джош, держа в руках первый карандаш, когда я

достаю второй.

Я пожимаю плечами.

– Этот лучше.

Оторвав угол от листа с домашним заданием, он что-то записывает моим карандашом, и

передает этот обрывок мне, прежде чем положить мой карандаш в карман своей рубашки.

Это его номер телефона.

– У меня есть парень, – напоминаю я ему, скидывая бумажку со стола на пол.

Джошуа отрывает другой уголок и снова пишет свой номер, на этот раз ручкой.

– Позвони мне, когда захочешь приехать на мою территорию.

***

–Твой отец скоро вернется домой, – говорит Диллон, так мило покраснев, лежа на моих

подушках.

Я ползу по кровати, сажусь на колени рядом с ним и беру его руку в свою.

–Ничего не говори, ладно?

Ярко-зеленые глаза смотрят на меня из-под длинных темно-русых ресниц. Его дыхание

прерывается, а щеки краснеют.

–Закрой глаза, – говорю я, нервничая из-за силы его взгляда.

Я просила об этом снова и снова, но его ответ всегда одно-никогда-не-меняющееся «нет».

Он не должен говорить так. Я знаю, что он не прикоснется ко мне из-за моей депрессии.

Но я хочу его, и знаю: это сделает мне лучше. Как сделало, прикосновение рук и