Путь истинной любви (ЛП)

очков. Никогда я еще не видел такой темный карий цвет, такие большие глаза и длинные

ресницы. Светлые веснушки беспорядочно занимают место на ее переносице и едва

мерцают на щеках.

«Симпатичная», – думаю я.

Тут Пеппер Хилл проходит между нами, сбивая Пенелопу на шаг назад. Пенелопа

понимает, что на ней нет очков. Автоматическим движением, она опускает волосы на свое

лицо, и улыбка исчезает с губ. Судорожно смотря вперед и назад, дыхание Пен заметно

учащается, и румянец пропадает с лица. Она крутится вокруг, но никак не может найти то,

что по ее мнению делает ее невидимой.

– Вот, они здесь, – говорю я, быстро направляясь в угол, где находятся ее очки.

Она выхватывает их из моих рук, и быстро возвращает их обратно на переносицу и

заходит в класс Кулинарии без единого слова. Автоматически следую за ней, сажусь на

свободное сидение рядом. Бессмысленно.

– Уйди отсюда, – произносит она, защищенная черными стеклами. – Ты меня бесишь.

Пододвигая свой стул ближе к ней, я наклоняюсь и вдыхаю запах травы и ветра

исходящий от ее одежды. Мне нравится, как она говорит уголками рта.

– У тебя есть велосипед? – спрашиваю я.

– Нет, – тут же отвечает она, расстраивая меня. Пен начинает заполнять лежавший на

столе для нас вопросник. Когда она начинает выводить «е» в своем имени, она поднимает

взгляд на меня и говорит, – но у меня есть ролики.

Глава 3

Диллон

Окна комнаты Пенелопы находится напротив моих, и кроме двора, наши дома ничего не

разделяет. Ее окно закрыто занавесками цвета сливы, а мое, просто пыльными

занавесками. С тех пор, как мы обнаружили какой вид открывается из них, занавески на

наших окнах, никогда не задергивались.

В дверь звонят, и моя мама зовет меня снизу. Я надеваю школьные туфли, и быстро пишу

на листе бумаги черным маркером. После этого, я прикладываю листок к стеклу, чтобы

Пен смогла прочитать, что я написал. Мое сердце подпрыгивает, когда она появляется у

окна. Как и каждое утро, на протяжении последних двух недель, ее глаза скрывает пара

солнцезащитных очков. Сегодня, они в форме звезд в голубой оправе.

Она читает, что я написал на бумаге.

Готова?

Быстро кивая, новая девочка исчезает из своей комнаты.

– Диллон, твои друзья пришли, дорогой, – громко говорит мама с нижней ступени

лестницы. Ее голос отскакивает от стен.

Я хватаю свой рюкзак с кровати и мчусь в коридор, пытаясь опередить Рису. Пахнущая

дымом как скунс (убеждая всех, что все легально), моя сестра сдвигается в сторону,

поэтому я успеваю промчаться мимо и быть на предпоследней ступени вовремя.

– Передай Пен, что я ее люблю, – кричит она мне в след со смешком и вздохом.

Когда я врываюсь на кухню, Герб роется в холодильнике, а моя мама вытирает что-то с

лица Кайла. Я ничего не имею против того, что Герб угощается огуречно-лаймовым желе

без сахара, которое я отказался есть вчера вечером, в то время как мама слюнявит палец,

чтобы оттереть что-то с подбородка моего друга (что очень напоминает веснушку).

Проходя мимо Кайла, я тучу в спину пальцем, чтобы он держал осанку. Но Пенелопа уже

ждет нас, поэтому я отцепляю велосипед с цепи и оставляют своих друзей позади.

Они вскоре догоняют.

– Давайте бросим девчонку, – жалуется Кайл, бросая свой скейтборд на дорогу. – Она

очень медленная.

Я откатываю велосипед от крыльца и прочнее натягиваю лямки рюкзака, прежде чем

взобраться. Герб делает прыжок с тротуара, и в это время, моя соседка с родителями

выходят из дома.

– Я все слышала, – шутит Пен. Она отталкивается шестью пластиковыми колесами от

асфальта и катится в мою сторону. Грязные красные туфли, которые она взяла на сменку в

школу, привязаны к сумке.

– Ты думаешь, моя дочь медленная, парень? – спрашивает Уэйн Файнел, называемый

Диллоном Нацист. Он скрещивает свои волосатые руки на груди и с полу-ухмылкой

сводит брови.

Я стою прямой, как будто кол проглотил, спиной.

– Это сказал не я, – выпаливаю я.

– Надеюсь на это, – говорит он, вздрагивая, когда жена толкает его локтем.

– Оставь его в покое, Уэйн, – говорит она с улыбкой.

Пенелопа выделывает пируэты на пути ко мне, поворачиваясь так плавно на колесиках,

что ее волосы парят в виде идеального круга над головой. Остановившись у своего

велосипеда, я смотрю на ее лицо, которое в это утро сияет под очками, которые неплохо

бы было снять.

– Готов? – спрашивает она мягко, намекая на записку, которую я написал.

Начиная с того дня, как мы сели на велосипед, Герб, Кайл и я всегда ездили в школу, а не

ходили. Школа всего лишь в паре кварталов отсюда, поэтому дорога не занимала более

десяти минут. Теперь же, когда Пенелопа стала ездить с нами, практически каждый день,

мы едва поспевали к последнему звонку. Ей нравилось ехать не спеша, останавливаясь,

чтобы погонять белок или понюхать цветущие розы.

Мама выходит из дома, чтобы проводить нас. Она машет в сторону дома слева от нас и

говорит:

– Доброе утро, Соня.