Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

В то же время святитель отнесся с большой осторожностью к попытке государства вовлечь сельское духовенство в дело преобразования русской деревни. Он трезво оценивал вынужденно паллиативный характер крестьянской реформы: «Предприемлемому обширному преобразованию радуются люди теоретического прогресса, но многие благонамеренные люди опыта ожидают онаго с недоумением, – писал он в письме от 6 февраля 1861 года к министру юстиции графу В. Н. Панину. – Помещики не найдут ли себя стесненными в праве собственности и в хозяйственных обстоятельствах?» (180, т. 5, ч. 1. с. 17). В письме к товарищу обер-прокурора Святейшего Синода князю С. Н. Урусову митрополит Филарет предлагает не обязывать священника участвовать в делах земства, но только предоставить ему такую «возможность» (185, с. 262). В целом он сдержанно смотрел на возможность участия Церкви в общественной жизни. «Трудно слову церковному вступить в политическую сферу, не соступя с поприща духовного, – писал он архимандриту Антонию (Медведеву). – Но, вступивши на сей путь однажды, окажется некоторая необходимость продолжать идти по нем, и могут даже повлечь, куда неудобно следовать. В войну 1806 или 1807 года Св. Синод, думая сильно поддержать правительство, назвал Наполеона антихристом; а потом с антихристом заключили мир» (182,ч. 3, с. 240).

Возражая на предложение о слиянии церковно-приходских школ с народными ради скорейшего просвещения народа, митрополит Филарет указывает на необходимость постепенности даже в видимо благих начинаниях. Характерна его оговорка при этом: «Может быть, я подвергаю себя причислению к людям отсталым, ретроградным, к обскурантам, если скажу теперь, что думаю. И, вероятно, слова мои не принесут пользы, потому что дело, которое спешит вперед, не захочет оглянуться на меня и остановиться, однако выскажу мои недоумения, по крайней мере, для того, чтобы признаться в них и поступить искренно» (180, т. 5, ч. 1, с. 312).

То, что людская молва называла консерватизмом, было предвидением святителя Филарета. Нередко у него то в проповедях, то в письмах вырывались оговорки, что и храмы, им освященные, будут разрушены, и иконы, украшаемые богатыми ризами, будут поруганы. В письме к отцу Антонию (Медведеву) 26 марта 1864 года святитель сообщает о своих писаниях в Синод относительно безнравственных зрелищ, безверной литературы и дешевого вина, губительно действующего на народ, заключая: «Но писать сие побудила меня обязанность, а не надежда успеха». Спустя год в письме к нему же вырывается: «Господи, спаси Царя и Россию, – не болящую ли?» (182, ч. 3, с. 261, 285).

9

Описание жизни и личности святителя Филарета было бы неполным и неверным без упоминания о его монашеском и старческом служении. На первый взгляд, какое уж тут монашество: посреди шумной Москвы, постоянно в окружении людей и в кипении множества дел. Но ведь это внешнее. А внутренней, духовной жизни Филарета не знал никто. Лишь своему духовнику, архимандриту Антонию (Медведеву), он открывал свои думы, печали, сомнения и переживания.

Печаль приносили родные. То батюшка загуливал в Коломне, то позднее зять, священник московской церкви Троицы в Листах Григорий Богоявленский, женатый на сестре владыки Аграфене Михайловне, в хмельном загуле бывал буен и жесток… и ничего-то поделать с этим было нельзя (см.: 39, т. 1, с. 391). То экономы подворья, присылаемые из Лавры, оказывались похитителями, утаивая тысячи рублей…

Отец наместник все знал и все понимал, хотя по собственной горячности частенько спорил с митрополитом. Вместе они основали в 1842 году неподалеку от Лавры Гефсиманский скит с особо строгим уставом, в котором митрополит не только отдыхал от трудов, но и предавался раздумьям.

«Не в усилении чувств молитва, но в тихом памятовании о Господе, – записал он в свой дневник 7 апреля 1836 года. – Помните о Нем, и Он Сам придет посеять молитву в сердце» (188, вып. 1, с. 59). Очевидно, что сам святитель постиг это «веяние тихого ветра»: И вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом; но не в ветре Господь. После ветра землетрясение; но не в землетрясении Господь. После землетрясения огонь; но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра (3 Цар. 19, 11-12).

Примечательно, что, не будучи знакомым с преподобным Серафимом Саровским, о котором он узнал от отца Антония (Медведева), святитель сразу не усомнился в святости старца и приложил много усилий для издания первого Жития преподобного, а позднее – для прекращения смуты в Серафимо-Дивеевской обители.