Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

В годы его инспекторства в академии возникла особая тяга к науке, жажда знаний. Ее выпускники вспоминали: «Пусть обучавшиеся в то время в академии припомнят те горячие и оживленные споры о философских, богословских и прочих предметах, которые тогда происходили у студентов и между собою в комнатах, и с наставниками в классах. От запальчивости, от горячности антагонистов истина тут не всегда всплывала наружу, но самая эта запальчивость и горячность доказывали, что она слишком интересовала споривших. Далее, сколько было студентов, которые, не зная немецкого языка, выучивались ему в год, полгода и даже меньший срок с тем только, чтобы поскорее читать книги немецкие… Канта, Шеллинга, Бретшнейдера, Розенмюллера…» (цит. по: 191, с. 239).

Яркий талант молодого профессора Духовной Академии был отмечен не только церковным начальством. Проповеди архимандрита Иннокентия в Казанском соборе и в Александро-Невской Лавре стали собирать множество молящихся, а после их публикации в академическом журнале «Христианское чтение» резко вырос тираж журнала. В день Воздвижения Креста Господня проповедник сказал в своем слове: «В мире, братие, весьма много бед и скорбей, потому что еще более грехов и страстей; но страдания, происходящие от наших грехов, не составляют сами по себе креста христианского. Честолюбивый мучится ненасытимым желанием отличий и преимуществ; завистливый снедается скорбию о благе ближнего; сластолюбца терзает невозможность удовлетворять своим нечистым вожделениям; все сии и им подобные люди страдают и нередко более тех, кои страдают правды ради: между тем кто не признает их страданий произвольными мучениями греха, заслуживающими не уважение, а укоризну?» (63, с. 40). В то же время в адрес пламенного проповедника раздавались критические замечания, его упрекали как за сугубо философское обоснование догматических положений христианской веры, так и за недостаток аналитичности. Строгие ревнители благочестия даже подозревали архимандрита Иннокентия в «неологизме», и было проведено негласное дознание относительно его образа мыслей (что неудивительно в царствование строгого императора Николая I).

В Духовной Академии архимандрит Иннокентий читал основные богословские предметы – апологетику, экклезиалогию (наука о Церкви) и догматику. В своих лекциях он использовал не только труды Отцов Церкви, но и иностранную богословскую литературу, католическую и протестантскую, привлекал материалы западных ученых по философии, истории, археологии, эстетике. «На профессорской должности Борисов был не сухим теоретиком… но оратором, который воодушевлен и увлечен своим предметом и умеет также воодушевлять и увлекать им своих слушателей… – вспоминал один из бывших студентов академии. – Лекции его были глубоко обдуманы и излагались в стройной систематической связи… Он смело касался рационалистических идей, конечно, оценивал и критиковал их, как прилично наставнику Духовной Академии, но и не ратовал против них, как фанатик. Студенты были увлечены этими лекциями, заслушивались их и выходили из класса в полном очаровании от них» (цит. по: 158, т. 1, с. 442). По строгому отзыву протоиерея Георгия Флоровского, в своих богословских лекциях владыка Иннокентий «не был самостоятелен», заимствуя систему католических школ (191, с. 197).

Но при некоторой эклектичности содержания его лекции производили впечатление «фейерверка таланта», увлекали «живостью воображения». «Нет, не наука, как ни близка она была знаменитому иерарху, а искусство, высокое искусство человеческого слова, вот в чем состояло его истинное призвание», – писал о владыке митрополит Макарий (Булгаков) (цит. по: 191, с. 198).

Важнейшим делом своим владыка считал воспитание душ людских. В одном из слов в Великий пяток преосвященный Иннокентий особо обратил внимание слушателей на силу греха: «Он кажется минутным забвением долга – и возмущает целую вечность; совершается на малом пространстве земли, но потрясает все небеса; вредит, по видимому, одному человеку, и Сам Сын Божий должен страдать для изглаждения его!.. Поклонения грешников своему распятому Спасителю могут иметь смысл и значение только тогда, когда они соединены бывают с твердой решимостью не идти более путем беззакония, возлюбить чистоту совести и исправить свою жизнь» (64, с. 63, 65).

Заслужив славу отличного профессора и проповедника, Иннокентий выполнял и менее видные обязанности – ревизора духовных учебных заведений в Тверской и Олонецкой епархиях, члена цензурного комитета при Духовной Академии. Ученые труды и заслуги его были отмечены денежными наградами, бриллиантовым крестом и орденом святой Анны 2-й степени.