Путь истины

Очень важным и интересным является вопрос внешне-церковной жизни Терстегена (его экклезиологические воззрения мы уже разобрали выше). Терстеген старался не пересекаться с мирскими людьми, находя это вредным для внутренней жизни. Вообще людей он не чурался и был благорасположен ко всем, с кем ему приходилось встречаться в тех или иных жизненных ситуациях; также и благотворительную помощь он оказывал всем нуждающимся, невзирая на их духовное состояние и религиозную принадлежность (интересно, что когда Терстеген серьёзно заболевал, мюльхаймские евреи, регулярно пользовавшиеся его аптекой, устанавливали в своей синагоге даже специальный «молитвенный час» о его выздоровлении[60]). Но общение он ограничивал только своим кругом – сознательно ведущих внутреннюю духовную жизнь христиан. Чтобы не сообщаться с «явными грешниками» (номинальными членами Церкви, живущими по духу мира сего), Терстеген в церковь не ходил и к Таинству Вечери не приступал. Как и во всех других случаях, где современному человеку видится некая экстравагантность и индивидуальные «перехлёсты», такой отказ от причастия вместе с «грешниками» был вполне традиционен для реформатского пиетизма. В «Исповедании веры» одного из столпов этого религиозного направления, уже упоминавшегося Хохмана фон Хохенау, мы читаем: «О Святом Причащении я верую, что оно установлено только для избранных учеников Христовых, кои последуют Христу делом и истиною, отвергаясь всякого духа мира сего. Потому весьма уничижается Завет Божий, равно как и воздвизается гнев Его на всю Церковь, когда нечестивые чада мира сего допускаются до Вечери Господней, что, увы, происходит и посейчас»[61]. Терстеген следовал этому воззрению и обосновывал своё нехождение в церковь именно нежеланием причащаться с «неистинными христианами». В подтверждение своих взглядов он написал несколько небольших трактатов, в которых утверждал, что Иуда вышел с Тайной Вечери до совершения Таинства, и, следовательно, прочие апостолы с Иудой не причащались (такая точка зрения всегда наличествовала в Церкви; Терстеген, например, ссылается на Феофилакта Болгарского, Апостольские постановления, Максима Исповедника, Дионисия Ареопагита и др.[62]).

Было ли это церковным сепаратизмом? Формально да – в том смысле, в каком это явление описано выше, когда мы говорили о «мирных земли». Но духовная жизнь Терстегена была гораздо глубже формальных определений. Сам он обвинения в сепаратизме от себя отводил (чему соответствует, между прочим, и то обстоятельство, что его наследие очень быстро и уверенно было рецептировано Протестантской Церковью). Да, церковную действительность он воспринимал, как мы уже сказали, в духе Готфрида Арнольда: земная церковь – падшая, в ней всё настолько перемешано, что подлинному христианину лучше соотноситься с ней минимальным образом (интересно, что сам Арнольд в зрелом возрасте отошёл от своих радикальных взглядов и стал пастором Лютеранской Церкви). Но при этом Терстеген никого к сепаратизму не призывал – в этом он был так же рассудителен, как и во всём остальном; его решение не участвовать в церковной жизни было исключительно личным. Более того: Терстеген считал, что всё внешне-церковное может принести пользу, если будут правильно расставлены приоритеты: всё это – средства для внутренней жизни во Христе, употребляемые свободно, в зависимости от личных особенностей человека и обстоятельств его жизни. Терстеген никогда не «ругал» церковь (в то время как в радикальном протестантизме это было принято: официальная церковь именовалась «вавилонской блудницей» и т. п.), а просто выносил её внешнюю жизнь «за скобки». Это позволило стать его сочинениям приемлемыми для христиан всех деноминаций.

Памятник Терстегену близ места его погребения. Фото 2018 г.

Подытоживая, можно сказать, что в облике Герхарда Терстегена и его современники, и все, кто так или иначе соприкоснулся с его поэзией, переводами, трактатами и письмами, не могли не увидеть истинного христианина, исполненного не только евангельских добродетелей, но и подлинных духовных даров.

* * *

Нам осталось рассказать о последних годах жизни Терстегена. После окончания Семилетней войны он прожил ещё шесть лет, всё более немощствуя и слабея. Он не прекращал своей обширной душепопечительской переписки, готовил к публикации окончательные варианты своих книг – 4-е издание «Пути истины» (1768) и 7-е издание «Духовного цветника» (1769); также он составил сборник из трактатов разных авторов, посвящённых внутренней духовной жизни, и издал его в 1767 году под названием «Маленькое жемчужное ожерелье для простецов». Всё реже Терстеген выходил из дома; у него усиливалась одышка и стал развиваться отёк лёгких. От этой болезни он и умер 3 апреля 1769 года, тяжко страдая перед смертью, но не теряя твёрдого упования на Бога и мирного состояния духа.