Путь истины

Ум непросвещённого человека, если он жаждет узреть Бога и ясный свет Евангелия, должен вести себя подобно слепорождённому, который хочет узнать, что такое дневной свет. Рассмотрим образ его действий: он слушает со всем вниманием, как говорят о свете; он слагает всё, сказанное ему, в своей памяти; наконец, он составляет себе некое представление и понятие о свете, вплоть до того, что может говорить о нём так же хорошо, как и зрячий человек. Однако если по этой причине он стал бы думать, что имеет точное знание о свете, то не отнеслись бы мы к нему с сожалением и состраданием? Но не именно ли так поступают люди в большинстве своём, желая познать Бога и Его истину? Они берутся за дело, заставляя свой ум работать не в своё время и не на своём месте; они с великим старанием, употребляя всевозможные способы, предаются изысканиям и рассуждениям; они составляют себе тысячи образов и представлений о Боге и божественном – и считают получившиеся у них самоизмышлённые формы знания и неопределённые образы подлинным и правым познанием истины, необходимым и полезным всякому верующему. О, какая слепота! Не лучше ли было бы, чтобы сей слепец (наш непросвещённый ум), если только он ещё в состоянии воспринимать советы, после того как он узнал от зрячих людей, что есть такой прекрасный и радостный свет, в котором можно видеть столь много чудесных вещей, а он – бедный слепец, лишённый всего этого; но существует врач, который непременно сделает его зрячим, и т. д., – итак, говорю я, не лучше ли было бы, если бы сей слепец, после того как он получил общие понятия о свете, сразу обратился бы к врачу, и, вместо того, чтобы продолжать держаться за свои неопределённые и неверные представления, смиренно предал бы себя ему и, следуя его советам, в простоте ожидал бы выздоровления? И не разумно ли было бы, чтобы, когда сему слепцу уже открылся слабый, мерцающий свет, так что он видел бы проходящих людей, как деревья (Мк. 8, 24), – он не сразу счёл бы себя зрячим, полагая, что может уже оставить врача и его лекарства, но с тем большим смирением подчинился бы врачу, и даже не слишком пользовался бы своим только начавшимся зрением, пока не достигнет полного выздоровления? Не познал ли бы он тогда свет, как он есть, без всяких своих усилий и ломания головы, не испытал ли бы на опыте его подлинное действие, и, если нужно, не смог ли бы возвестить другим, что он видит собственными глазами? Смотри 1 Ин. 1, 1–5. Приложение сказанного к нашему предмету легко сделать каждому.

Итак, несомненно: великое неразумие – искать познания Бога и Его истины чрез действование ума. Ведь не только слепой, но и зрячий человек не может увидеть дневной свет или достичь полного его восприятия только учёбой и работой головы; что же говорить о божественных вещах! Поэтому не стоит так много загромождать свою голову; наоборот, нужно освобождать её от всех образов, вложенных в неё прежде. Окна нашей души слишком пёстро и плотно разрисованы; это препятствует свету. Мы слишком много занимаемся своими игрушками в голове и, увлекшись ими, не думаем о том, чтобы дать в себе место вечной истине, которая столь желает просветить своим светом наши сердца.

Но вернёмся к нашему изложению, и рассмотрим те пути, которые ведут к божественному просвещению и познанию Божией истины.

2. Это просвещение совершается не сразу, не в один раз, но поступенно, сообразно свойствам и способностям души. Точно так же и Писание понимается не сразу, но по мере благодати и просвещения, и никак не больше этой меры. Первое просвещение, или свет благодати (воздействующий всегда как на чувства, так и на ум, и на первые больше, чем на второй), есть предваряющая благодать; её не обусловливает ни наше достоинство или недостоинство, ни какое бы то ни было приуготовление с нашей стороны. Благодать есть благодать: плод заслуги Христовой. Свет во тьме светит (Ин. 1, 5). Действует она так: Бог даёт читателю и слушателю Писания некий начальный слабый проблеск Своего света, чрез что человек, большей частью в самых общих чертах, ещё сбивчиво и неясно, начинает видеть, что именно хочет сказать ему Бог в Своём слове – именно то, что он несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3, 17), падшее существо, достойное вечного осуждения; и что он должен покаяться, отвергнуться себя и обратиться к Богу. Всё это человек понимает только в самом первом приближении, и иногда очень поверхностно – по той причине, что он совсем ещё плохо знает, что Дух Божий вкладывает в понятия «покаяние», «самоотвержение», «обращение», «вера», «освящение» и т. д., хотя он может думать, что всё понимает. Чтобы разуметь Писание больше и глубже, ему необходимо дать в своём сердце место просвещающей благодати Божией и (с её же помощью) стараться устранять все препятствия для неё, дабы таким образом прийти в то состояние духа, в котором свет Божий всё живее и сильнее познавался бы во внутреннем человеке.