Путь истребителя

В это время, мне показалось, что я что-то видел на воде, какою-то массу, навроде плота, слишком большой и неказистой она была для лодки. Мотнув головой, отбросил эти воспоминания из головы, наши в руках у немцев, и это никак не могли быть они.

— Вот излучина, поворачивайте и снижайтесь. Я вас вывел прямо на площадку, так что можно выпускать шасси.

Солнце еще немного приподнялось, и пилот смог рассмотреть луг, на который я ему показывал.

— Понял, — кивнул он.

Нажав на кнопку зуммера, сообщил сигналом пассажирам, что мы идем на посадку, после чего велел мне пристегнуться. Быстро накинув наплечные ремни, я застегнул их, после чего показал пилоту большой палец.

Площадка приближалась, вот легкое касание, подскок и уже основное касание, дальше мы скакали не по такому уж и ровному полю, сбрасывая скорость.

— Сели, — довольно улыбнулся пилот, подкатывая самолёт к ельнику, и начав его разворачивать.

— Я в салон!

— Понял!

Вернувшись в почти пустой салон, оказывается, осназ уже успел его покинуть, подхватил пару лопат, и дождавшись полной остановки самолёта, тоже покинул его.

Пилот в это время, не глуша моторы, пытался реверсом, то есть задом загнать тяжелую машину в молодую поросль ельника. Отбежав в сторону, где стоял майор Славич, поинтересовался, стараясь перекричать рев моторов:

— Сейчас идем?

— Нет, нужно замаскировать машину. Наверняка вышлют авиаразведку. Немцы болезненно реагируют на такие полеты.

Заглушив моторы, экипаж тоже покинул машину, только стрелок оставался на месте у пулеметов. Пока пилот и борттехник осматривали шасси, посадка действительно была жестковата, десяток бойцов принялись таскать срубленные елки и закрывать корпус, чтобы его не было видно со стороны и с воздуха. Получался большой и непонятный куст из елок.

Через двадцать минут они закончили. Пяток бойцов так и остались охранять самолёт, а мы вдесятером направились к схрону.

Идти по ельнику было удобно, вся листва-иголки наверху, вокруг только голые стволы в россыпи прошлогодних иголок. От запаха хвои хотелось вдохнуть на всю глубину легких и не вдыхать, такой приятный и свежий он был. Шли мы впятером. Я, майор, и трое бойцов, что несли лопаты и сумку с лодкой. Шестеро, разбившись на пары, разбежались в стороны, страхуя на нас от неожиданностей.

Это же время. Этот же лес. Двое неизвестных

Два человека, оба в мокром старом летнем обмундировании, с многочисленными заплатами и рваными дырами, лежали в тени высокого дерева на берегу речушки. Заросли камыша скрывали их со стороны, однако они позволяли им рассмотреть группу из нескольких человек двигавшихся к этой же речушке.

— Наши? — хрипло поинтересовался один из них у второго. По внешнему состоянию и форме, можно было предположить что они являлись бежавшими из лагеря для военнопленных. Лежавший рядом с «хриплым» немецкий карабин, указывал, что бежали они с шумом.

— Да черт его знает. Они все в комбинезонах, я таких и не видел никогда. Тот, что пониже вроде лётчик, шлемофон точно наш, но комбинезон непонятный. Видишь у него выпуклость на груди похожая на большой карман?

— Вижу. А остальные осназ?

— Да кто их знает?..

Дальше второй ничего просто сказать не успел, на обоих обрушились тела двух бойцов, в таких же комбинезонах и с оружием, как и у тех, что они разглядывали.

Подполковник Суворов. Оккупированная территория. Местоположение у старой границы, рядом с неизвестной речушкой

— Документы только эти, товарищ подполковник, — протягивая мне немецкий зольдбух, сказал один из осназовцев.

Показалось или нет, но оба плененных вздрогнули. Они лежали на животах со скрученными за спиной руками.

— Поставьте их на ноги, — велел я, разглядывая документ. Немецкого я не знал, но определить, что он принадлежал рядовому смог. Передав удостоверение майору, посмотрел на немецкий карабин, что держал один из бойцов, велев бойцам:

— Поднимите их на ноги.

— Рядовой Краузе, охрана лагеря для военнопленных, — известил нам майор, закончив с документом. Оказалось, он знал язык противника.

Осназовцы споро подняли и поставили неизвестных на ноги. Осмотрев их с ног до головы, спросил:

— Кто такие?

Неизвестные. То же место, то же время

Пленные с интересом рассматривали окружавших людей. То, что это были советские бойцы и командиры они уже убедились, но их немного вводило в сомнение амуниция и оружие. В сорок первом такого не было. Двое бойцов возились с большим тюком, разворачивая его, четверо снова разбежалось вокруг, явно охраняя в дозорах, рядом остались только четверо.

Больше всего их интерес вызвал белобрысый паренек с симпатичным лицом, к которому остальные обращались как к старшему командиру. Как только их поставили на ноги, то приказали назваться.

— Лейтенант Горошин, двести шестой полк, командир роты. Попал в окружение летом сорок первого под Борисовым, — первым представился «хрипатый».

— Два года? — приподнял бровь паренек.

— Да.

— Как попали в плен?